лицу и старательно фотографировал. Не Аликанте, это. Амстердам? Венеция? Она повсюду искала способ, чтобы открыть окно, но там, похоже, не одна; она ударилась о стекло и крикнула, но лица на мосту не обратили никакого внимания. Через несколько минут они двинулись дальше.
Клэри вернулась в спальню и подошла к одному из шкафов, и распахнула его. Ее сердце екнуло. Шкаф был полон одежды — женской одежды. Великолепные платья — кружевные и атласные и бусами, и цветами. Ящики состояли из лифчиков и нижнего белья, топы из хлопка и шелка, юбки, но не джинсы или брюки. Там была даже обувь, выстроившаяся, сандалии и каблуки, и, сложенные пары чулок. На мгновение она просто смотрела, интересно, если здесь еще оставалась одна девушка, или Себастьян взял для переодевания. Но на всей одежде были теги, и все они были ее размера.
И не только это, она поняла, медленно вглядываясь. Они были точно такого цвета и форм, которые устраивали бы ее — синие, зеленые, и желтые цвета, покрой для миниатюрных рамок. В конце концов, она вытащила один из простых топов, с темно-зеленым колпачком — блузку с рукавами шелковой шнуровкой впереди.
После того, как она сбросила свой поношенный верх на пол, она натянула блузку, и глянула в зеркало, висящее внутри гардероба. Сидит идеально. Блузка обтягивала ее фигуру, подчеркивала талию, делала ее зеленые глаза темнее. Она оборвала ценник, не желая смотреть на цену, и поспешила прочь из комнаты, ощущая дрожь в позвоночнике.
Следующая комната явно принадлежала Джейсу. Она знала это с той минуты, как вошла внутрь. Здесь был его запах, его одеколон и мыло, аромат его кожи. Кровать из эбонитового дерева с белыми простынями и одеялом, совершенная работа. Все выглядело столь же аккуратно, как и его комната в Институте.
Книги стояли у его кровати, обложки были на итальянском, французском и латинском языках. Серебряный клинок Герондейлов с узором из птиц был вбит в отштукатуренную стену. Когда она подошла ближе, то поняла, что кинжал удерживал фото. На котором были изображены она и Джейс, фото рук Иззи.
Она помнила тот день, ясная погода, ранний октябрь, Джейс сидит на ступенях у порога Института, придерживая книгу на колене. Она сидела на ступень выше, ее рука на его плече, и она наклоняется вперед, пытаясь увидеть, что за книгу он читает.
Его рука накрывает ее, почти рассеяно, и он улыбается. Тогда она не могла видеть его лицо, не знала, что он так улыбался, только сейчас она увидела это. Ее горло сжалось, и она выбежала из комнаты, переводя дыхание. Она не могла так действовать, строго сказала она себе. Как если бы то, каким Джейс был до этого, сейчас было подлым ударом в живот. Она должна была делать вид, что это не имело значения, как если бы она не замечала разницы.
Она прошла в следующую комнату: еще одна спальня, сильно походившая на предыдущую, но в этой был беспорядок. Кровать, путаница черных шелковых простыней и одеяла, стол из стекла и стали, усыпанный книгами и бумагами, мужская одежда раскиданная повсюду.
Джинсы, пиджаки, футболки и форма. Ее взгляд зацепился за что-то светящееся серебром, стоящее на прикроватной тумбочке. Она продвинулась, не веря своим глазам.
Это была маленькая шкатулка ее мамы, та что с инициалами Д. К. на ней. Та, которую мама доставала каждый год, один раз в год, и молча протирала, пока слезы текли по ее лицу, разбрызгиваясь по рукам. Клэри знала, что было в этой шкатулке: локон волос, таких тонких и белых как пух одуванчика; клочок детской рубашки; детский башмачок, настолько маленький, что помещался в ее ладони. Разные мелочи ее брата, такой себе коллаж ребенка, которого ее мама хотела иметь, мечтала иметь, перед тем как Валентин сделал то, что сделал и превратил своего собственного сына в чудовище.
Д. К. Джонатан Кристофер.
Живот скрутило, и она выбежала из комнаты — прямо в стену живой плоти. Руки приняли ее, крепко обхватив, и она увидела, что они были тонкими и мускулистыми, с густыми бледными волосками, и на какой-то момент она подумала, что это Джейс держал ее. Она начала успокаиваться.
— Что ты делала в моей комнате? — сказал Себастьян у нее над ухом.
Изабель была приучена просыпаться рано утром, в дождливую или солнечную погоду, и легкое похмелье не помешало этому произойти снова. Она медленно села и уставилась на Саймона. Она еще никогда не проводила целую ночь в постели с кем-то, если только не считать ползание в кровати родителей, когда ей было четыре, и она боялась грозы. Она не могла не глазеть на Саймона, как будто он был каким-то экзотическим видом животного.
Он лежал не спине, рот слегка приоткрыт, волосы на глазах. Обычные коричневые волосы, обычные карие глаза. Его футболка слегка задралась. Он не был мускулистым как Сумеречный охотник. У него был гладкий плоский живот, но без кубиков пресса, и на его лице все еще был намек на мягкость. Что же такого было в нем, что так восхищало ее? Он был довольно привлекательным, но она уже встречалась с превосходными принцами фейри, сексуальными Сумеречными охотниками.
