второго пилота, развернув его к Андрею и центральному пульту; стал смотреть, как тот работает.
– Туман… – пробормотал Андрей. На пилотском сленге «туманом» называлась именно такая ситуация, когда прямой минимальный маршрут оказывается невозможен и приходится вилять в пространстве, увеличивая число прыжков, полетное время и стоимость затраченной энергии.
Он затребовал у компьютера прогноз на ближайшие дни по тому же маршруту. Монитор моргнул и выдал расчетную таблицу.
– Рассеется через двое суток, – заметил Серж. Андрей усмехнулся: похоже, парень знаком не только с жаргоном контрабандистов (понял вчера, что такое «пустой груз») и с жаргоном пилотов, но и с работой маршрутизатора.
– Сэкономим два прыжка, – сказал Андрей, глядя в монитор, – и сутки полетного времени. Но что-то не хочется мне висеть пятьдесят три часа в ожидании.
Он выбрал лучший из плохих маршрутов и отправил его на печать, чтобы тот всегда был перед глазами.
– Ну вот, – сказал он, вместе с креслом поворачиваясь к Сержу. – Первый прыжок через пять часов. Имеем время сделать приборочку и вкусить обед.
…Прыжок – переход из одной точки в другую через «червячную нору», минуя собственно пространство и расстояние, всегда вызывал у Андрея ощущения совершенно особые. Возможно, что для других это не было столь значимо и тот мгновенный восторг то ли падения, то ли раскрытия в бесконечность, который Андрей испытывал в миг прыжка, был связан с какими-то особенностями его парапсихики, но, так или иначе, для него это ощущение было так же важно, как и вид переполненного звездами пространства в мониторах рубки или шипение люка, открывающегося под чужое небо.
– Пять минут до прыжка, – скомандовал Андрей. – Серж, в кресло.
Червячный привод был уже активирован, и компьютер сам контролировал процесс входа в прыжок, тем не менее Андрей по привычке следил за часами в верхней части центрального пульта. Часов было двое – левые показывали бортовое время, правые – время Земли-Первой по меридиану Гринвича, стандартное время Галактики.
– Минута, – произнес Андрей.
Прыжок.
На мгновение все обычные чувства «оглохли» (словно мигнуло изображение на мониторе), зато в этот миг внешней слепоты все пространство в своей бесконечности одновременно ощущалось всем существом: телом, мозгом, душой…
Показания левых – бортовых – часов не изменились; правые же мигнули и перескочили на несколько часов вперед: компьютер учел реальное изменение времени в открытом пространстве.
– Есть, – констатировал Андрей. – Не расслабляться. Второй прыжок уже через четверть часа, потом перерыв четыре часа.
Второй прыжок унес их еще на половину суток вперед.
Одновременно с появлением на мониторе отчета о завершении прыжка на пульте связи вспыхнул почтовый сигнал: очевидно, чье-то сообщение висело в Сети, ожидая появления корабля в пространстве. Андрей снял письмо; это снова был Пакс.
«Андрей, у меня проблемы. Сколько продержусь, не знаю. Если можешь, приходи срочно». Дальше шли координаты.
– Черт! – воскликнул Андрей.
– Что-то случилось? – сразу спросил Серж.
– Да. Какие-то проблемы у моего старого друга.
Он бросил руки на клавиатуру, вызвал голографическую карту сектора: Пакс никак не мог успеть выйти за его пределы. Ввел координаты; красный огонек запульсировал в искомой точке пространства.
– Черт! – повторил Андрей. – Далеко.
Корабль Пакса висел где-то на полпути от Сумерек к миру Седой.
Андрей вызвал маршрутизатор. Прогнал штук пять разных маршрутов и снова выругался.
– И здесь туман… – тихо сказал из-за плеча Серж.
Даже не считаясь с затратами энергии и числом прыжков, Андрей никак не мог попасть в ту точку, где находился Пакс, быстрее, чем за двадцать – двадцать пять часов реального времени. Можно было попытаться выиграть несколько часов, используя известные опытным пилотам ухищрения и особенности корабля, но все равно срок оставался немалым. Андрей отправил Паксу пару бодрых слов и принялся за работу, собираясь выжать из маршрутизатора и из себя самого все до минуты.
– Сварить тебе кофе? – спросил Серж.
