взгляд на этой картине, сосредоточился на чистке оружия и одновременном сканировании местности. Занятие непростое, но для нашего брата-сталкера привычное. Рассеянное зрение выручает.
Сбоку от меня послышался плеск. Стирается, ножи-мечи свои моет. Потом, небось, купаться полезет. Потом одежду будет сушить над костром в чем мать родила. Ничего, на этот раз мне точно не до мимолетных связей. Переживем как-нибудь. Была однажды похожая ситуация, помнится, не сдержался. Но тогда под ментальным воздействием был, так что простительно. Сейчас же оно точно ни к чему.
В общем, все произошло так, как я и предполагал. Постирала одежду, искупалась, пришла, соорудила рогульки, развесила камуфлу над костром и, как ни в чем не бывало, села напротив в костюме Евы, протерла отмытые от крови кукри сухой травой, после чего занялась своим автоматом.
Я же закончил с «калашом», примкнул к нему полный магазин и занялся «КС-23». Карабин был далеко не в идеальном состоянии, хотя могло быть и хуже. Пришлось попотеть, приводя оружие в норму. При этом мое рассеянное зрение продолжало работать по местности, одновременно захватывая и фигуру напротив. Надо сказать, идеальную фигуру, что, впрочем, не удивительно.
«Фотошопом» многие девушки правили не только лицо, но и тело, нимало не заботясь о последствиях, которые могли быть страшными – фонил артефакт убийственно. Жена в свое время рассказывала: чтоб разом не хапнуть смертельную дозу радиации, правились им в несколько заходов, причем многие теряли сознание от ужасной боли. Наркоз был противопоказан, от него при работе «фотошопом» практически гарантированно открывались внутренние кровотечения. Так что девчонки терпели, сжимая зубами деревянные бруски и воя при этом ранеными волчицами. Но давно известно, что ради своей красоты любая женщина готова стерпеть любые страдания. Так что боюсь представить, через какие муки прошла эта Касси для того, чтобы заполучить себе такую внешность.
Наконец с оружием было покончено.
– Моя очередь, – сказал я, поднимаясь с земли.
– Давай, – кивнула она. – А я пока стол накрою – если это, конечно, можно так назвать.
Я стираться не стал, купаться – тоже. Не потому, что не хотелось, просто доверять первому встречному есть большая глупость, даже если у этого встречного огромные зеленые глазищи, длинные, стройные ноги и роскошный бюст четвертого размера. Вернее, не «даже», а «тем более, если». По идее, я ей на фиг не нужен, чего нельзя сказать о моем рюкзаке и оружии. Девчонка вполне самодостаточна, и наверняка безжалостна не только к себе, но и к другим. Кстати, ведь и моя жена прошла через то же, что и эта Касси… А значит, и она способна стерпеть любую боль, даже самую запредельную. Странно, что я не задумывался об этом раньше…
Отмывая от грязи лицо и руки, я краем глаза следил за девушкой. Ее автомат пустой, а свое оружие я положил там, где сидел, по другую сторону от костра, при этом отомкнув магазин от АК и разрядив карабин. Надумает дернуться к оружию, значит, у меня будет пара секунд, чтобы метнуть один нож и броситься вперед, сжимая в руке второй. Может, кто-то на гражданке усмехнется, услышав про такие предосторожности – мол, матерый сталкерюга девчонки опасается. Но это у себя дома на диване сидючи хорошо хихикать в кулачок, которым ни разу никого не бил по морде. А тут, в Зоне, на каждый квадратный километр наберется огромный мешок костей, оставшихся от доверчивых простаков, верящих в разумное-доброе-вечное.
Но нет, мои опасения не оправдались. Касси вытащила консервы из костра, вынула из моего рюкзака хлеб и нарезала его одним из своих кукри, потом еще что-то достала, в продолговатой банке, принялась открывать.
Тут и я подошел, невольно сглатывая слюну. Проголодался как волк. А Касси еще умудрилась как-то красиво расставить закопченные банки и армейские фляги, хлеб разложить, порезать консервированный пирог на ровные ломтики – а я и не знал, что у меня в рюкзаке есть такая роскошь, видимо, сунул машинально. Да это, блин, реально искусство – сервировать обед из консервов на серой траве Зоны. Тем не менее, у Касси получилось. Плюсы копились, и, признаться, это меня слегка раздражало, как раздражают любые отвлекающие факторы на пути к цели.
Ели молча. А потом, когда банки опустели, она начала говорить. Ровно, безэмоционально, словно отчет зачитывала:
– Я обещала рассказать о том, кто тебя ищет. Что ж, слушай. Всё началось с того, что бродили по Зоне два друга-сталкера в поисках счастья. А потом случилось так, что один из них попал в «веселый призрак». Страшное дело. И небыстрое. «Призрак» долго размазывает человека внутри себя, порой по несколько часов длится процесс. Один попал в аномалию, а второй не смог смотреть, как его кореша медленно убивает порождение Зоны. Ушел он. Стал одиночкой. Обычное дело в этих местах.
Бродил он, бродил, пока не нашел мертвого сталкера, лежащего на небольшом поле «электродов». Забили парня молнии, когда он пытался достать что-то, лежащее меж аномалиями. Там, кстати, много обожженных скелетов валялось. Может, углядел что бедолага среди мертвых костей, да так и остался там же навеки.
А нашему герою стало любопытно, за чем же эти отчаянные головы лезли, рискуя жизнью. Походил он вокруг поля, а потом привязал один из своих ножей к тонкой веревке и метнул, так, что клинок вонзился в свежий труп – и застрял в нем. Этот сталкер, надо отметить, был большим мастером ножевого боя, и ему не составило большого труда таким макаром вытащить мертвеца с поля «электродов».
Кстати, надо сказать, что тот мертвец своего добился, просто выйти не смог из смертельной ловушки. На его пальце было надето кольцо из белого золота с крупным черным бриллиантом. Причем казалось, что этот бриллиант не мертвый камень, а кусочек материи из иного мира, наподобие «черных брызг», но с гораздо большей притягательной силой. Если долго смотреть на него, казалось, что камень становится больше, затягивает в себя, словно
