Кузнец осторожно взял артефакт двумя пальцами. При этом дополнительные глаза мутанта – височные и затылочные – медленно проползли по его черепу и сосредоточились на лбу, внимательные и слегка покрасневшие от напряжения. М-да… Только в Зоне можно понять, что значит на самом деле расхожее выражение «глаза вылезли на лоб».
– Велика ж твоя личная удача, хомо, – нервно сглотнув набежавшую слюну, наконец произнес Кузнец. – Я не верю в судьбу и предназначения, но вот этот арт свидетельствует о том, что ты не случайно оказался в Зоне. И родился не случайно. По ходу, есть у тебя миссия на этом свете – зачищать этот мир от всяких уродов во имя добра и справедливости…
– Угу, – прервал я впечатлительного мутанта, которого, на мой взгляд, понесло не в ту сторону. – Офигенная миссия. Мочить уродов в разных мирах, творя таким образом добро и справедливость, а на досуге писать об этом книжки под звучным псевдонимом, отсылая их неизвестно кому.
– А что, может, это тоже часть твоей миссии – через книжки делиться боевым опытом, – вполне серьезно произнес Кузнец. – И пусть читатели сами думают, что в них правда, а что вымысел…
– Так, ладно, – хлопнул я ладонью по столу. – Что-то мы после поллитры на двоих не в ту сторону рулим. Ты мне толком скажи – это правда то самое «второе сердце» из твоей легенды?
– Очень похоже на то, – энергично кивнул мутант, отчего все его дополнительные глаза съехали на брови. – И проверить это можно только одним способом.
С этими словами он протянул мне «Бритву» и артефакт.
– Загадывай желание, а потом разрежь арт. Только сам себя не обмани. Желание то должно быть настоящим, самым сокровенным, самым главным для тебя. Тогда точно должно получиться. По крайней мере, в той легенде именно так говорится.
Я взял «второе сердце» в одну руку, «Бритву» – в другую.
Шарик, нагретый ладонью Кузнеца, был теплым. Впрочем, возможно, дело было не в ладони. Мне показалось, что артефакт тихонько, едва заметно сокращается, словно живое, настоящее сердце. А еще мне показалось, что моя «Бритва» слегка вибрирует в руке, словно ее нервная дрожь колотит… Хотя, думаю, это у меня просто воображение разыгралось под влиянием россказней шестиглазого мутанта.
– Ты только это… не на столе режь, – произнес Кузнец. – В легенде сказано, что во время процесса возможны побочные эффекты. Какие – не знаю, но стол у меня один, и другой искать мне неохота. И без этого вон стену ремонтировать придется из-за того дохлого придурка.
Я спорить не стал.
Встал со стула, прошел на середину просторной комнаты, раскрыл ладонь с доселе зажатым в ней артефактом – и полоснул по «второму сердцу» лезвием своей «Бритвы». Думал ли я о своем желании? Нет, не думал. А чего о нем думать, если оно у меня и так одно-единственное – починить мой нож, вернуться в мир Кремля и сделать то, что должен. О желаниях своих не думать надо. Их желать надо – глубоко, искренне, всем сердцем. И тогда они обязательно сбудутся…
Нож прошел сквозь артефакт легко, словно «второе сердце» было сделано из воздуха. Я едва себе по ладони не полоснул, но обошлось, ибо на подсознательном уровне ожидал всего, чего угодно, и контролировал движение клинка с максимальным вниманием…
Но ничего не произошло.
На моей ладони лежали две тусклых половинки шарика, серые и невзрачные.
Твою ж душу! Неужто не получилось?! Неужели я напрасно прошел через столько испытаний, чтоб найти Кузнеца – и в результате не достичь абсолютно ничего? Или, может, мое желание было недостаточно искренним?..
– Ты на «Бритву» свою глянь, – нарушил гнетущую тишину голос шестиглазого. – Стоит, понимаешь, бледный, как побратим смерти, на разрезанный арт уставился. А догадаться глаза опустить, на нож свой посмотреть – ну никак без подсказки.
Я глянул вниз – и невольно улыбнулся.
«Бритва», моя «Бритва» вновь отливала синевой! Так же, как раньше! Без всяких дополнительных источников света, сама, словно внутри нее медленно так переливалось спокойное пламя цвета чистого неба…
– Ну вот, сработало, – удовлетворенно потер ладони Кузнец. – Легенды Зоны они такие, на пустом месте не сочиняются.
– А кто-то мне, помнится, втирал, что правильно откованная «Бритва» не отливает лазурью и не демаскирует своего хозяина, – прищурился я.
Кузнец отвел в сторону все свои шесть глаз.
– Ну это… кхм… блин… ну, я ж тебе все объяснил…
– Ладно, проехали, – усмехнулся я. Главное, что теперь все стало на свои места. Лучше поздно, чем никогда…
И тут я понял, что моя ладонь горит, словно я держу на ней угли, только что вынутые из костра!
Рефлекторно я тряхнул рукой – и две половинки разрезанного артефакта упали на пол…
Но теперь они не были серыми и невзрачными!
Они вновь, как тогда, внутри «электрода», были пронизаны яркими цветными нитями, переливающимися, движущимися. Будто тончайшие змейки, переплетаясь меж собой, образовывали безумно красивый, гармоничный узор… но на этот раз не распадающийся, а цельный, набирающий силу,
