участившемуся пульсу. Меня это сейчас мало волновало.
Мои веки затрепетали и закрылись, когда он поцеловал меня еще глубже.
— Ай!
Риан укусил меня за губу. Я сурово зыркнула на него, а он, пытаясь сохранить серьезное выражение лица, сказал:
— Снова закрыла глаза!
— Люди, когда целуются, закрывают глаза!
— Предпочитаю, чтобы мои были открытыми.
Я с отвращением покачала головой:
— Ты наслаждаешься видом веснушек вблизи?
— Мне они нравятся. Они покрывают твое лицо и шею. Интересно, как далеко тянутся твои веснушки.
Я развязала узел на лифе:
— Могу показать.
Он придержал мою руку:
— К утру ты вся была бы искусана. Ты похожа на женщину, которая закрывает глаза, когда кончает.
— Я…
Он накрыл мои губы пальцем:
— Не говори, прав я или нет. Я буду всю ночь думать над твоим ответом.
— Мне казалось, мы собираемся вместе бодрствовать всю ночь.
— Не совсем так.
Он прижал мою руку к переду своих штанов. Его член был тверд, как стальной прут, и горяч, несмотря на ткань между моей ладонью и его кожей. Я проследила его толщину вниз к яичкам и снова к округлой вершине.
Присвистнула:
— Жеребцы должны стыдливо опускать головы, когда ты идешь по конному двору.
— Ты мне льстишь.
— Не слишком. Тебе повезло, я люблю вызов.
Он застонал.
— В тебе совсем нет милосердия?
— Я не знаю, что это такое.
— Как насчет терпения?
— Временами.
— Тогда, пожалуйста, потерпи, пока не поправишься. Я не прощу себе, если причиню тебе боль. Я вернусь другой ночью и…
— И сможешь исследовать все мои веснушки так близко, как только захочешь.
— Ты жестока. Неделя. Рана на твоей голове будет заживать около недели.
— Я ведьма, Риан. Моя голова будет в порядке через час после восхода солнца, даже если для этого мне придется ободрать каждого найденного в курятнике цыпленка.
Мой новый поклонник выглядел смущенным. Немногие любят напоминание о том, что сила ведьм берется из пролитой крови и расчлененной плоти, хотя это ни что иное, как правда.
Я встретила его взгляд.
— Если мимолетное упоминание о моих чарах волнует тебя, то ты забеспокоишься ещё больше, когда узнаешь меня лучше. Я буду говорить без обиняков, и если тебе не понравятся мои слова, завтра ты не должен возвращаться.
— Нет. — Он так яростно замотал головой, словно даже мысль о том, чтобы не вернуться, возмущала его. — Ничто не удержит меня от тебя.
— Ведуньи могут творить чудеса, основываясь на энергии чистой души и благородных намерениях, но мы ведьмы не так добры. Я краду силу, Риан. Я краду жизнь. Каждое насекомое, раздавленное моей пяткой, каждый цыпленок, которого я режу для обеденного стола, каждая жизнь, которую я беру, становятся топливом для огня, которому я служу. Для огня, который служит мне.
— Ты убивала кого-нибудь крупнее курицы для своей магии?
— Редко козу или свинью.
И однажды назойливую собаку, но я не упомянула об этом. Риан любил собак почти так же, как лошадей. А я не хотела, чтобы у него сложилось обо мне неправильное представление.
— Пока ты не убиваешь людей, меня не волнует, откуда берется твоя сила, и что еще ты для этого делаешь. Я волнуюсь лишь о том, чтобы увидеть
