Я все еще была зла на него. Зла за вчерашнее больше, чем за то, что он заточил меня тут, преследуя свои корыстные цели. И все «почему» были грубо отшвырнуты мной. Мне не нужны были ответы. К черту. В любом случае я собираюсь уйти отсюда. А по какой конкретно причине уже не столь важно. К тому же, причин было много, и я не собиралась выбирать наибольшую, важнейшую.
Пока же Блэквуда не было, я могла подготовиться. Как морально, так и физически. И что-то мне подсказывало, что у меня есть время до вечера.
Чертова гостиная. Шер ведь поклялась, что больше не будет стоять здесь. Дышать этим воздухом. Ощущать мягкий ворс ковра под босыми ступнями.
Смотря на эту большую комнату, Шерри невольно представляла здесь мужчину… и женщину. Его любовницу, мисс «сладкий голосок». И она действительно ненавидела свое воображение в данную секунду. И все же тут стоял этот музыкальный центр, а музыку она обожала. Она так соскучилась по звучаниям этих песен, что теперь буквально млела от знакомых аккордов и дурацких слов.
Блэквуд пока даже не маячил на горизонте. А ведь было уже десять вечера. Не то, что бы ей было интересно его местонахождение. Однако ей натерпелось выбраться отсюда. А для этого нужен был Блэквуд. Нужен… подумать только.
У него эта чертова пропускная карточка. И… ну да, она должна кое-что провернуть, дабы обеспечить себе фору во времени. Почему-то ей казалось, что он все же будет ее искать, если она сбежит. Он захочет ее вернуть, это точно. Но не сможет. Она будет слишком далеко. И она уже не будет Шерриден Бертран. Этот мир достаточно широк, чтобы в нем затеряться. К тому же Блэквуд… всего лишь человек.
И он явно не собирался сегодня возвращаться в свою треклятую квартиру. Но Шер не собиралась проводить здесь еще одну ночь. Сегодня, решила она.
А пока она могла подпевать солистке, повторяя как заклинания слова песни, двигаясь в плавном, призывном ритме, что так соответствовал смыслу трека. И именно в этот момент, среди басов и женского голоса она услышала тонкое пиканье, которое оповестило ее о том, что ее время пошло.
Он должен поговорить с ней.
Эта мысль сидела в его голове как князь на троне, не собираясь уступать свое место другим.
Аарон думал об этом весь день. Потому долбаные переговоры с партнерами из Японии прошли не очень… он слабеет. Становиться размазней и слабаком, придающим человеческим чувствам слишком большое значение. И все же он не мог лгать себе и дальше. Отрицать свою тягу к этому месту. Он нуждался в разговоре с ней. В простых словах.
Пусть даже кричит на него. Как в прошлый раз. Да, пусть кричит и обвиняет, он без труда вынесет это. Но не ее молчание. Только не ее безразличие.
Двойная дверь отделяла его от желанной вещи… нет, не вещи. Он уже не мог отзываться о ней как о простом предмете. И он чертовски завидовал своему Владыке. Потому что знал, что за такую женщину можно отдать все. Такой пустяк, как его возвращение к своим истинным обязанностям, не стоит даже рядом ставить.
Первое что он отметил, после того как переступил порог, — музыка. Ее звучание заставило его улыбнуться. Он еще не вникал в смысл слов, это было не важно, просто одно то, что она согласилась воспользоваться его подарком, вызывало эту дурацкую счастливую улыбку на его лице.
Он захотел увидеть ее. Шерри, которая касалась подаренной им вещи. Он хотел увидеть ее, получающей радость от его подарка. Он хотел…
Ее.
Аарон замер, чувствуя, как дыхание с шипением, быстро и неумолимо покидает его легкие. Его горло словно сжала чья-то властная рука, и не только горло походу… ему было больно. Там. В самом низу. И он еще не испытывал подобного. Ни разу. Но здесь хватило лишь одного взгляда на нее, чтобы возжелать ее до боли.
Его маленькая Шерри была великолепна. В ней не осталось и следа того вчерашнего напряжения. Лишь раскованность и свобода, не свойственная пленнице. И… Боги, что же она делает с ним.
В этой тоненькой кружевной черной комбинации, под которой не было ничего кроме ее совершенного тела, кроме ее женственных мягких изгибов, она двигалась в медленном ритме, задающемся этой музыкой… чувственной, эротичной, темной, опасной.
И лишь потом он услышал эти слова, что повторяли ее губы.
— Сломай меня, возьми меня. Подойди и заставь меня. Потому что каждый от меня что-то хочет… — Она посмотрела на него через плечо, давая понять, она знает, что он здесь. И эти слова — для него. — Заткнись и действуй. Схвати меня, рань меня. Подойди и присвой.
И это не было соблазнением. Соблазнение — это не про нее. К черту соблазнение, он итак был обольщен ей уже давным-давно. Она просто предлагала себя. Она давала ему то, что он так хотел. Иди и возьми. И это то… в чем он нуждался.
Ее взгляд сказал больше слов. Она ждала его. Она звала его. Предлагала. Требовала.
И в этот самый момент до него дошла простая истина — даже при том, что он не хотел секса ни с одной женщиной, проблема была не в
