Когда смерть разлучит нас...

вздыхая.

- Четверть.

- Что?

- Женских божеств в общей сумме всех пантеонов, не половина, и даже не треть. А четверть. - Поправила Айрис тихо, запахиваясь в рубище, пронизываемое ветром. - Странно, что этого не знает их любимец.

Перед глазами стояла безынтересная земля. Откуда-то сбоку доносился соблазнительный голос мужчины, который покорил своей красотой эту "четверть".

- О, буду знать. А теперь, дорогуша, позволь откланяться. Можешь молиться на эту монету, хранить ее в изголовье, разрешаю целовать ее и даже представлять всякие непристойности. Но постарайся ее не потерять, потому что после твоей бесславной кончины, я потребую ее назад.

- Не стоит переживать. - Проговорила Айрис, подбираясь ближе к защитному кругу, начертанному на каменной неровной плите. - Свою монету ты получишь еще до рассвета. - Требовательный вопрос, облаченный в напряженное молчание, заставил ее продолжить: - Неосознанно, но неизбежно любой бог привязывается к какой-нибудь материальной вещи, которая с тех пор становится его олицетворением. Сами того не зная, он или она наполняют вещь смыслом, душой и в итоге сковывают себя с этим предметом... мы называем его идолом. Если идол попадет в руки знающего, что с ним делать, то божество или демон будет обречен служить ему. Так вот, дабы не наступить на те же грабли во второй раз, советую тебе держать ее все время при себе и никому о ней не рассказывать.

- Когда я соберусь прислушиваться к советам людей, я дам тебе об этом знать в первую очередь. - Отозвался раздраженно мужской голос. - Как ты и сказала, я всегда носил ее при себе. Даже я сам не знал о том, что долбаная монета - моя слабость. И какой в этом толк, если я все еще стою здесь?

- Это ненадолго. Просто, если бы вещица попала в руки другому человеку, он попросил бы у тебя гораздо больше за твою свободу...

- Гораздо больше? Больше, чем что? Ты еще не назвала цену!

Соскоблив с камня слой запекшейся крови, тем самым разрушив защиту, Айрис проговорила:

- Все что от тебя требуется - посетить со мной один пир. И претвориться на нем... - Девушка неловко замолчала на последнем слове. Выпрямившись, она повернулась к Бресу спиной. - В общем-то, моим...

- Боги-боги, да что с тобой не так? - Протянул Брес, оглядывая фигуру, замотанную в тяжелую, грубую ткань. - Ты всего две минуты назад смотрела на мою монету так, словно хотела с ней переспать, а сейчас боишься произнести "любовником"?

Поморщившись, Айрис едва удержалась от резких слов, а что еще сложнее - от прямого взгляда на наглеца.

- Рада, что ты такой понятливый. Не придется дважды объяснять. Исправно сыграешь эту роль, и уже сегодня отправишься восвояси.

- Глупая женщина. Ты проделала столько работы и довела себя до заикания, просто чтобы похвастаться перед своими подругами мужчиной, который уже завтра о тебе забудет? Которого ты еще даже в глаза не видела?

Ладно, она изначально знала, что идет на войну. С самой собой. Этот восхитительный тон умолял только об одном - повернуться и насладиться видом, который некогда поставил на колени даже могущественную Инанну. Сколько удовольствия сулил этот голос, сколько блаженства. Бери, говорил он, подтверди, что я "твой".

- Бойтесь... бойтесь данайцев, дары приносящих. - Бросила Айрис через плечо, после чего быстро двинулась вниз с холма, в сторону города. - Идем, но... сохраняй дистанцию.

Все еще озадаченный той легкостью, с которой нищенке удается им манипулировать, Брес замешкался, прежде чем сдвинуться с места. Очевидно, все сказанное ей было правдой. Это касается и монеты и того, что она отпустит его на все четыре стороны после пира, который им предстоит сейчас посетить. В любом случае, совет касательно его идола, он уже принял к сведению. Брес поклялся, что как только монета вновь окажется в его руках, он сделает все, чтобы защитить вещицу от чужих взглядов.

Посмотрев в спину человеку, идущему впереди, Эохайд недобро усмехнулся. Все-таки он ошибся, женщина была невероятной дурой. Из всего обилия благ, которыми он мог бы откупиться, она попросила прикинуться ее любовником. Неужели она так жалка и уродлива, что даже за деньги с ней никто не захотел идти на этот пир? Из-за безнадежности пришлось прибегать к таким ухищрениям?

И все же она обвела его вокруг пальца, это ж надо...

Но, так уж и быть, он милостиво наградит ее порядочность тем, что не свернет нахалке шею сразу после того, как получит свое добро назад.

Так рассуждал сам с собой Брес, не предавая значения тому, что чувствует себя в этот самый миг полностью излечившимся. В отличие от Айрис, тело которой сжала болезнь. Фигурально. Ее трясло от холода и волнения. Спину прожигал чужой взгляд, усиливая лихорадку. Все еще боясь своего скорого будущего и в то же время желая положить конец противоречиям, она то сбавляла, то ускоряла шаг.

А еще эта невозможность обернуться. Знание, что хватит всего одного взгляда, чтобы позабыть даже собственное имя. И Айрис боролась... не с любопытством, на самом деле. Куда труднее было сопротивляться гордости, которая уверяла на все лады, что она-то в эту сеть не попадется. Кого она только не видела за свою короткую, но насыщенную жизнь! И красавцев, от которых дух захватывало, и таких же уродов...