А Ирма, кстати, выросла, подумал Аллен, наблюдая, как она неловко пытается изобразить поклон. Получалось… забавно, иначе и не скажешь. Барон едва сдержал улыбку, но самоконтроля хватило, чтобы не показывать эмоций. Как и всегда, интуитивно он понимал, чем может задеть кого-то, а обижать людей Аллен не любил. Во всяком случае, обижать без нужды – это нерационально, и никогда не скажешь, чем и когда выльется. Может, и ничем, а может… В общем, барон привык следить за словами и поступками, тем более что обычно это ему ничего не стоило, но умел проявлять и твердость, когда это требовалось. В жизни и то, и другое помогало.
Дежурно поцеловав девушку в щеку (как-то так это повелось и продолжалось уже года два), он прошествовал в дом. Правда, вначале сполоснул лицо – здесь, во дворе, имелся намертво приколоченный к подпирающему крышу сарая столбу здоровенный медный умывальник, и после дороги это было весьма кстати. Все же яркое летнее солнце, от которого он изрядно взмок, тучи пыли – и вот он уже покрыт ею, как штукатуркой. Кожу стягивает, чешется… Неприятно, в общем. Элтон молча последовал его примеру, а смотритель всего местного хозяйства, старый Пьер, обещал к вечеру истопить баню. Но мыться – это потом, сейчас хотелось есть.
Жена Пьера, Милагора, или, как ее обычно называли, тетя Мила, стремительно накрывала на стол. Готовила она умопомрачительно вкусно, лучше даже, чем оставшаяся в городе Моран, и сейчас путешественники воздавали должное ее искусству. Оба изрядно проголодались – от ближайшей деревни ехать было почти полдня, и это еще благодаря тому, что он, Аллен, знал практически неприметную лесную тропу, заметно сокращавшую путь. Иначе точно до вечера бы тащились, а так единственной проблемой оказались комары – тропа некоторое время шла по краю болота, и этих мелких тварей над ним постоянно висело целое облако. Густое такое, плотное и неприятно гудящее. Элтон, правда, шуганул их магией, но то ли слабо шуганул, то ли не все комары ее заметили, и по паре волдырей у обоих добавилось.
Иногда Аллен удивлялся, зачем его предки устроили охотничьи угодья здесь, на самой границе своих земель. Тащиться далеко, целых четыре дня, а совсем недалеко от поместья и даже от города можно было найти места ничуть не хуже. Уж это Аллен знал точно – хотя сам он к охоте был равнодушен, но приглашения на нее получал регулярно и практически никогда не отклонял. Охота – это ведь больше, чем скачки на лошади, стрельба из лука и арбалета, или выход с одним ножом против медведя. И тем более куда значительнее, чем пьянка с поеданием свежего мяса и тисканьем доступного женского пола в финале. Нет, охота – это, в первую очередь, возможность неформально пообщаться с такими же, как он, дворянами, обсудить в узком и дружелюбно настроенном кругу общие проблемы, договориться о совместных действиях или заключить сделку. Словом, необременительное и полезное мероприятие, которое надо посещать, а потому Аллен знал, что зверя в лесу много, особенно учитывая, что охота – это прерогатива дворянства, и крестьяне, даже с учетом неизбежного браконьерства, в этом плане особого ущерба угодьям не наносят. И появлялся логичный вопрос: зачем предкам было обустраивать себе, в дополнение к уже имеющимся, еще одно логово, причем в глуши да с такими хоромами. И вывод из этого был только один: прадед Аллена (а именно он облюбовал эти места), будучи человеком предусмотрительным, готовил себе лежку на случай возможных неприятностей. Он же перевез сюда немалую часть семейной библиотеки и кое-что на черный день. Чем была вызвана такая предусмотрительность? Сложно сказать, но прадед был тем еще интриганом, не зря же за свою и так-то не слишком долгую жизнь успел дважды посетить королевскую тюрьму, да и умер при, скажем так, несколько странных обстоятельствах. Проще говоря, инфаркт от трех стрел в сердце. Так что, имея в активе дурные привычки и бурную молодость, он мог счесть, что домик вдали от цивилизации, в местах глухих и спокойных, ему вполне может пригодиться.
Быстро поглощая все, до чего мог дотянуться, Аллен украдкой наблюдал за остальными. В последнее время появилась у него такая привычка – в королевстве стало очень уж неспокойно, и даже здесь, в кругу людей, которым он доверял, Аллен не мог от нее отделаться. Кстати, выходило довольно-таки познавательно. Элтон ел, как всегда, аккуратно и изящно, словно не в лесу, а на королевском приеме, Пьер и Милагора – спокойно, неторопливо и по-крестьянски, а вот девицы… Интересное это было зрелище. Похоже, Милагора учила их, как правильно вести себя за столом (она умела, о да, многое умела, и кое-кто весьма удивился бы, столкнувшись с некоторыми ее умениями), да и до того они, в принципе, были не крестьянками от сохи. Вот только чувствовалось, что, хотя обе неплохо умеют управляться со столовыми приборами, но предпочли бы брать, к примеру, вилку правой рукой, а ножом пользоваться не каждый раз, а единожды, накромсав все мясо ломтиками сразу же. Словом, классический пример воспитания и отсутствия необходимости к каждодневной практике. Аллен улыбнулся про себя и продолжил аккуратно терзать тупым столовым ножом бифштекс. Пускай немного потренируются.
Все приятное имеет свойство заканчиваться, и обед не является исключением. Даже если он грозит плавно перейти в ужин. Первым испарился Пьер, пошел топить баню, затем куда-то ушла Милагора. А девчонки остались, им, видите ли, интересно, что происходит в большом мире. Что же, если постоянно сидеть в глуши, это и неудивительно. Придется развлекать, никуда не денешься, тем более с набитыми, как барабаны, животами и барон, и целитель потеряли былую подвижность вкупе с желанием куда-то идти. Так что оставалось развалиться в креслах и философствовать, одновременно развлекая молодежь.
– …А вообще, неспокойно в королевстве. Я столько наемников в городе в жизни не видел. Шляются по кабакам, пьянствуют, задирают людей. Ко мне каждый день притаскивают по пять-шесть человек, порезы от ножей залечивать. Скольких насмерть завалили, я даже представить боюсь.
Элтон разливался соловьем, расписывая творящиеся в городе ужасы. Аллен сидел откинувшись в кресле и с задумчивым видом изучал кончики пальцев. Видно было, что мыслями он где-то далеко отсюда. В прошлые приезды он был совсем другим – веселым, бодрым, прямо искрящимся энергией. Несмотря на то, что он был на четыре года старше нее, разницы во время общения она не чувствовала. Молодой барон умел делать так, что Ирма самой себе казалась старше, а он, напротив, моложе, чем на самом деле. Сейчас же перед ней сидел замотанный донельзя человек с сеткой мелких, но ставшими из-за дорожного загара очень заметными морщинок вокруг глаз. Странно, раньше так не бывало. Обычно когда эти двое приезжали, барон, даже уставший в дороге, всегда держался бодрячком и умел не показывать, что предпочел бы полежать – и чтоб его не трогали. Сейчас же его, похоже, не волновало, что о нем подумают другие.
Однако в какой-то момент все переменилось. Ирма даже не поняла сначала, как и после чего это произошло. Вот сидел усталый человек, можно сказать, не сидел даже, а дремал – и вдруг словно за ниточку дернули. Спина прямая, глаза смотрят с обычным доброжелательным прищуром… Ирма сообразила, как это произошло, только когда поняла: барону задали вопрос. Лиина задала, если точно, причем серьезный. С абсолютно детской непосредственностью она поинтересовалась, будет ли война, и если будет, то с кем? Опять с орками?
– С орками? – Аллен прищурился и машинально потер кончиками пальцев белесую, почти незаметную ниточку шрама над левой бровью. – Очень сомневаюсь.
– Почему? – на этот раз интересно было уже самой Ирме.
– Во-первых, – барон повернулся к ней и начал загибать пальцы. Любил он иногда начинать такие вот подробные объяснения, словно по полочкам информацию раскладывал, как для младенцев, право слово. Ирма знала, что некоторых такое отношение бесило, но ей самой даже нравилось. Скорее, ее разозлили бы монологи в стиле «сам догадайся, недоумок». С детства ненавидела такое отношение. – Во-первых, орки нападают на нас с периодичностью в шестнадцать-двадцать лет. Они же степняки, серьезным образованием не обремененные, и понятие стратегии у них отсутствует как класс, равно как и инстинкт самосохранения. Поэтому налеты происходят, как только у них подрастет новое поколение. Прошлое мы выбили год назад, так что какое-то время можно не волноваться.
