Голд, издатель «Галактики», одного из самых популярных и самых разборчивых журналов научной фантастики в США, утверждает, что по старым фантастическим произведениям можно составить сегодня гораздо более ясное представление о времени, когда они писались, чем по старым же произведениям обычной литературы. По мнению Голда, именно НФ, а не обычная литература дает наиболее четкое представление о чаяниях, надеждах, страхах, тенденциях, недостатках и устремлениях своей эпохи.
Это, конечно, преувеличение, простительное, впрочем, для такого энтузиаста, каким является Голд. Однако рациональное зерно в его утверждении все-таки есть. Это рациональное зерно заключается в фундаментальной идее, дающей ключ к пониманию сути фантастической литературы: фантастика не есть литература пророчеств и предсказаний, фантастика – это прежде всего литература о настоящем. Перенесение действия в будущее, более или менее отдаленное, не есть самоцель для фантаста, а только лишь прием, позволяющий ему выделить объект рассмотрения в чистом виде. Это своего рода увеличительное стекло для рассмотрения намечающихся в обществе сдвигов, течений мысли, направлений, могущих иметь для человечества первостепенное значение. Фантастика – это не загляд в будущее, а зеркало настоящего. Разумеется, не обыкновенное плоское зеркало. Как и у сатирической литературы, у фантастики свои законы отражения мира, она подчеркивает что-то одно и приглушает другое, чтобы несущественное не закрывало, не маскировало главного, но действительность она изображает верно, и недаром видный английский критик и писатель Кингсли Эмис советует марсианским разведгруппам, высадившимся на Земле, приниматься за составление отчетного доклада только после основательного ознакомления с хорошими научно-фантастическими произведениями.
Из такого понимания смысла зарубежной фантастики вытекает и ее главное содержание: сомнение и протест. Большинство современных авторов-фантастов – передовые люди своего времени. Фантастическая литература несет на себе отчетливый отпечаток прогрессивности, непримиримости к установившемуся положению вещей, ко всему реакционному, тупому, жестокому, античеловеческому. Вот почему можно смело сказать, что зарубежная фантастика в лучших своих книгах неустанно борется за изменение действительности, снова и снова атакует то, что называется западным образом жизни: милитаризм, политиканство, индивидуализм, пошлость, мещанство.
Весьма характерно в этом отношении творчество молодого американского фантаста Роберта Шекли. Он получил признание после опубликования первых же рассказов. Критика отмечала, что за последние годы никому еще не удавалось так стремительно вырваться в первые ряды литературы. Этим возвышением Шекли обязан своему яркому и живому воображению, способности создавать острые сюжеты, да и сильному литературному дарованию. Но главное, пожалуй, было в том, что самые неправдоподобные положения, в которые Шекли ставил своих героев, всегда, так или иначе, напоминали читателю реальные, привычные до незаметности явления окружающей действительности. В фантастическом мире Шекли переселенцы на подержанных ракетах улетают на необжитые астероиды; закон разрешает свободную охоту на людей; в увеселительном тире мишенями для стрельбы из автомата работают живые веселые девушки; колонисты на далекой, всеми забытой планетке связывают цивилизацию исключительно с представлениями о тюрьме, полиции, преступниках; и практические люди, деловые люди крайне озабочены тем, чтобы даже в мире без войн находили себе удовлетворение самые темные, самые зверские инстинкты человеческой натуры. Перевернув последнюю страницу, читатель с новой болезненной отчетливостью видит то, что уже примелькалось, забылось: безработного, путешествующего по стране в стареньком «фордике»; гангстеров, торгующих наркотиками и смертью; и конечно, практических людей, деловых людей, озабоченных обеспечить молодежи заморские прогулки с автоматом наперевес… Почти каждый рассказ Шекли – это воззвание: «Думай! Оглянись во гневе!» Последняя фантастическая повесть Шекли «Странствия Джона» является уже прямой, неприкрытой сатирой на современную Америку. Простодушный наивный юноша Джон, провинциал, островитянин с Южных морей, духовный потомок вольтеровского Кандида, приезжает в США искать высшие истины. Ему пришлось многое пережить. Его обвиняют в коммунистическом шпионаже и чуть не казнят. Он встречается с полицейским, бывшим гангстером, который расстреливает прохожих за нарушение правил уличного движения. Он попадает к ученым-утопистам, создавшим счастливую колонию, нечто вроде сельской общины, однако вскоре выясняется, что для того, чтобы эта колония, эта пасторальная идиллия могла существовать, необходимо кибернетическое чудовище, которое несколько раз в год совершает нападение на деревни и убивает колонистов. В конце концов Джон попадает в лапы американской военщины и совершенно случайно становится причиной военного столкновения, погубившего человечество.
Вообще следует заметить, что у лучших зарубежных фантастов, при всем разнообразии характеристик прочих персонажей, политикан и генерал – всегда фигуры отрицательные, внушающие ненависть, презрение и отвращение. В рассказах и повестях мир или страну ставят на грань катастрофы продажные сенаторы, корыстные политические боссы, тупицы военные, презирающие народ, ненавидящие ученых, преследующие свои эгоистические цели.
Большое место занимает в зарубежной фантастике и философская проблематика. Фантасты увлеченно рассматривают вопросы о соотношениях между судьбами человечества и индивидуальным пониманием того, что для людей хорошо и что плохо; между современной моралью и этикой и новыми, неожиданными поворотами истории; между присущим человечеству стремлением к открытиям и постижению природы и устоявшимся буржуазным мировоззрением. Они строят разнообразные модели социальных систем и прослеживают поведение в этих системах человека, наделенного лучшими моральными и этическими качествами нашего времени. Разумеется, поскольку и эти модели не могут не нести на себе отпечаток окружающей автора действительности – мы уже говорили об этом, – автор зачастую приходит к довольно мрачным выводам. Вот как объясняет это один из гигантов американской фантастики Айзек Азимов: «…советская фантастика… описывает общество, совершенно отличное от нашего… Но для человека, привыкшего смотреть на вещи с американской точки зрения, оптимистическое видение современного общества неприемлемо. я использую фантастику для критики общества. Так же поступают, в общем, и все другие американские фантасты. Мы считаем, что поразительные достижения современной науки могут привести к уничтожению человечества. А вот советская фантастика оптимистична. Она полагает, будто прогресс науки рано или поздно приведет человечество к огромному расцвету. Мы думали так лет пятьдесят назад. я тоже раньше был таким же оптимистом. Но сейчас я познал ужас перед тем, что создает наука».
Заметим в скобках, что, совершенно правильно определив оптимизм как отличительную черту советской фантастики, Азимов ошибся в истоках этого оптимизма. Советская фантастика никогда не полагала, будто прогресс науки сам по себе приведет человечество к процветанию. Советская фантастика всегда утверждала, что все дело в том, в чьих руках наука находится. Но это между прочим. Проблеме соотношения между человеческой историей и свободой человеческой воли посвящен наиболее значительный роман А. Азимова «Конец Вечности».
Группа ученых, открыв способ выходить за пределы трехмерного мира и свободно передвигаться по времени, основывает организацию «Вечность», которая ставит перед собой задачу «организовывать» историю грядущих поколений. «Вечность» различными способами препятствует возникновению в будущей истории – ведь работникам организации всегда известно будущее – страшных и мучительных эпизодов: атомных и космических войн, эпидемий, фашистских диктатур и пр. Она сотни и тысячи раз перекраивает будущую историю, вызывает к жизни, изменяет и истребляет без следа мириады судеб, событий и явлений. И вот герой романа вдруг осознает, что «Вечность» сама, по сути дела, является тираном, худшим из возможных диктаторов, ибо самочинно, ни с кем не считаясь, ворочает судьбами миллиардов людей в сотнях тысяч поколений. Организация, призванная благодетельствовать человечество, оказалась в положении худшего из его врагов. И герой романа восстает против организации. Решившись, он отправляется в прошлое и уничтожает лабораторию, в которой создавалась аппаратура для выхода из пространства-времени. «Вечность» исчезает. Человек снова сам распоряжается судьбой планеты. На это имеет право только все человечество целиком и ни на человека меньше, – таков вывод романа.
