Но, естественно, я не позволила и тени этих мыслей отразиться на моем лице.
— Спасибо, — поблагодарила его я и тут же вновь поднесла бокал к губам.
— Это последнее для тебя на сегодня, — предупредил меня Гарольд, который продолжал с искренним интересом за мной наблюдать. — Знаешь ли, не люблю пьяных девиц. Особенно в постели.
После последней фразы он подался вперед и впился жадным взглядом мне в лицо, явно ожидая, как я отреагирую на его откровенность.
Мне стоило больших трудов не покраснеть. Но внутренне я уже смирилась с тем, какую плату мне придется принести за жизнь брата. Пусть будет так.
— Как будет вам угодно, господин, — ровно отозвалась я, сделала шаг вперед и поставила бокал на краешек стола, почти не пригубив его, после чего тут же вернулась на прежнее место.
— И тебя ничего не смущает в моем предложении? — В голосе Гарольда прозвучало изумление.
— Я догадывалась о том, что вы потребуете в обмен на свою помощь, — с прежним нарочитым безразличием ответила я. — Все равно мне больше нечем заплатить. Только своим телом. Но вы спасли моего брата. Вы спасли меня. Вы вправе получить то, что сочтете нужным.
— И часто за последние полгода ты расплачивалась собою?
Я удивленно подняла на Гарольда глаза. В его тоне вдруг прорезалось раздражение. Что это с ним? Он злится? Но почему?
Я могла бы ему сказать, что он будет первым у меня. Но не стала. А то еще решит, будто я пытаюсь разжалобить его. Поэтому лишь неопределенно пожала плечами и опять опустила взгляд, уставившись на ковер под ногами.
— Ну что же. — Гарольд наконец-то отлепился от подоконника. Обошел письменный стол и остановился передо мной, после чего резко скомандовал: — Раздевайся!
Я вздрогнула, словно от пощечины. Надо же, не ожидала, что он начнет так действовать. Что скрывать очевидное, в глубине души я все-таки надеялась, что господин некромант расщедрится на ласку.
Но руки уже потянулись к завязкам на платье. Мгновение, другое — и оно упало к моим ногам.
В кабинете было тепло, даже жарко, однако я почувствовала, как покрылась мурашками. Сложнее всего было стоять смирно, не делая глупых и смешных попыток прикрыть свою наготу.
Гарольд между тем медленно обошел меня кругом. Остановился позади, и я ощутила, как он провел пальцами по моей шее, убирая пушистую волну волос с плеч на спину. Постоял так немного, затем его тяжелая ладонь легла на мой живот.
Я чуть слышно ахнула. На какой-то миг его пальцы стали невыносимо горячими. Но почти сразу он убрал руку.
— Шутница, — пробормотал Гарольд, и я почувствовала его теплое дыхание на своем ухе. — Ну и зачем скрывать, что ты девственница?
— Я не скрывала, — смущенно пробормотала я, почему-то решив извиниться, как будто была виновата в чем-то.
— Ты просто не ответила на мой вопрос. — Гарольд недовольно хмыкнул. Затем взял меня за плечи и резко развернул лицом к себе.
Я поспешно опустила голову, не желая встречаться с ним взглядом, но он мягко прикоснулся к моему подбородку, и я с обреченным вздохом подняла к нему лицо.
— Ты в самом деле готова заплатить телом? — негромко спросил он.
Губы предательски затряслись. Ну что он мучает меня? Сначала заставил рассказать о семье, а теперь еще вынуждает вслух признаться в том, как низко я пала. Я, дочь графа, потомственная дворянка!
— А как вы думаете, почему я пришла именно к вам? — Мой голос впервые с начала этого разговора зазвенел от гнева, хотя прежде я поклялась себе не выказывать никаких эмоций, чтобы не распалить ненароком некроманта. Мужчины не любят, когда им дерзят.
Спохватившись, я тут же замолчала. Нет, не стоит выходить из себя, Хеда. Пусть он делает со мной все, что пожелает. А я буду представлять, будто все это происходит не со мной.
— Неужели у меня настолько дурная репутация в Хельоне? — шутливо удивился Гарольд, верно интерпретировав вопрос, вырвавшийся у меня от досады.
— Вы известный любитель женщин, — хмуро ответила я. — Остальные целители соглашались помочь мне лишь за деньги. Я готова была стать служанкой, работать за еду, пока не выплачу долг за лечение брата. Но это никому не было нужно. А вы…
Я пугливо не завершила фразу. Кто знает, вдруг виер Гарольд сочтет мои слова за личное оскорбление и поторопится отыграться на той, кто все равно не сможет дать ему отпор.
Глаза Гарольда потемнели, правда, я никак не могла разобрать, от какого именно чувства. Несколько секунд он стоял молча, а потом вдруг искренне, от души расхохотался.
Я в очередной раз поежилась. Ну и чего он так веселится, спрашивается? А еще мне было очень неуютно стоять посредине комнаты обнаженной. Это заставляло чувствовать себя какой-то мелкой, незначительной букашкой, не человеком даже, а так, некоей вещью, предметом обстановки, у которого, по определению, не может быть никакого чувства собственного достоинства.
— А ты молодец! — вдруг похвалил меня Гарольд, прекратив смеяться так же резко, как и начал.
Я озадаченно молчала, не понимая, чем вызвана неожиданная похвала.
— После твоих слов я должен, по всей видимости, устыдиться и приказать тебе одеться, — продолжил Гарольд. — Оказывается, очень неприятно слышать, что в обществе обо мне ходят настолько неприятные слухи. Можно сказать, я себя ощутил мерзким, отвратительным насильником, готовым ради удовлетворения своей похоти на любую выходку.
— Простите, если обидела вас, — поторопилась я на всякий случай извиниться, хотя не понимала, почему Гарольд сделал такой вывод из моих слов.
— Наверное, мне надлежит гневно воскликнуть: нет, я не такой! — Гарольд укоризненно покачал головой. — Хорошая попытка избежать оплаты моей работы.
Естественно, я ничего не ответила ему, поскольку ощутила в его тоне раздражение. Не понимаю, почему его так задели мои слова? Я ведь сказала чистую правду!
Гарольд все еще улыбался, хотя его взгляд заметно похолодел. Он легонько, едва касаясь кончиками пальцев, провел по моему лицу, обрисовав абрис скул и подбородка. Дотронулся до моих губ и прошептал:
— И все-таки я возьму свое. Тебе понравится, обещаю.
Я обреченно закрыла глаза, когда он потянулся ко мне с явным намерением поцеловать. Его губы были теплыми, мягкими и очень нежными, но я считала секунды, когда это закончится.
По всей видимости, Гарольд почувствовал мою холодность и внутреннюю отчужденность. Поцелуй не продлился долго. Почти сразу он отстранился и недовольно хмыкнул себе под нос.
— И все же чем тяжелее задача — тем радостней результат, — пробормотал он и легко, без малейшего усилия подхватил меня на руки.
Как оказалось, спальня господина некроманта была смежной с его кабинетом. Чтобы попасть туда, Гарольду не пришлось выходить в общий коридор. Вместо этого он воспользовался неприметной дверью, расположенной между двумя книжными шкафами.
Практически все свободное пространство в этой комнате, небольшой по сравнению с тем же кабинетом, занимала кровать, застеленная мягчайшим покрывалом. Помимо столь внушительного предмета обстановки, сюда поместился лишь крошечный столик, втиснутый около окна. А еще здесь тоже был камин, и в нем тоже тлели багрово-черные угли, доказывая, что совсем недавно он топился.
Непозволительная роскошь для меня! И я грустно улыбнулась, вспомнив, что и в доме моих родителей камины были в каждой комнате, и это тогда не казалось мне чем-то чрезмерным.
Гарольд между тем осторожно опустил меня на кровать. Прищелкнул пальцами — и тяжелые бархатные гардины на окнах сами собой задвинулись, отчего сумрак в комнате сгустился, будто настала ночь. Правда, почти сразу над кроватью взмыл крошечный магический огонек.
Как ни странно, но это позволило мне немного расслабиться, В наступившей темноте нагота уже не заставляла меня чувствовать себя такой уязвимой и незащищенной.
Гарольд сел подле меня. Расслабленно оперся локтем на подушку и медленно, явно намереваясь растянуть удовольствие, обвел указательным пальцем мою левую грудь, пощекотал сосок, отчего тот немедленно напрягся.
