Джейсон пожал плечами.
— Получается так.
— Ты такой плохой. — Она наклонилась ближе, и он уловил сладкий цветочный
аромат ее духов, смешанный с алкоголем.
Он может быть плохим. Таким плохим, каким ей только захочется.
Ее дыхание щекотало его ухо.
— Ты хочешь меня поцеловать?
Его сердце замерло, а после ускорило бег. Она отодвинулась, глядя ему в глаза, и
следующее, что он помнил, они уже целовались. На ее мягких губах был вкус алкоголя. Его
член уже стоял, и упирался в ширинку его джинсов. Он не мог думать ни о чем, кроме нее. Он
хотел обладать ею. Трясущейся рукой он дотронулся к ее груди. Он не знал чего ожидать от
прикосновения к груди. Но она была мягкой, и требовала его прикосновения, поэтому он сжал
ее.
Сильная пощечина вернула его из забвения, и он убрал руку.
— Я не разрешала тебе ко мне прикасаться, — сказала она, глядя на него в темном
салоне автомобиля.
Джейс не знал, что ответить. Эта пощечина лишь усилила его возбуждение, он не знал,
как с этим справиться, поэтому еще раз ее поцеловал. Он старался держать свои руки
подальше, пока посасывал ее губы. Облизывал, покусывал их. Лаская ее губы своими.
— Джейсон, — выдохнула она.
Кара перелезла со своего сидения, и села на него сверху. Она терлась своей
промежностью о его, мяукая от каждого движения. Членом он ощущал жар у нее между ног.
Всего два предмета одежды отделяло его от проникновения в ее тело. Что он почувствует,
когда погрузиться в жар ее тела? В ее... киску. О боже, он сейчас взорвется.
— Потрогай, — пробормотал он у ее губ. Именно это ему и было нужно — ее пальцы
на его голом теле. Он без проблем кончит от этого. — Пожалуйста, Кара.
— Завтра, — прошептала она. — Мне кажется, я хочу, чтобы ты был моим первым.
Если я завтра приеду к твоему дому, ты узнаешь об этом наверняка.
Кара Синклер была девственницей? Он не понимал, почему это его так удивило.
Может, потому, что она казалась такой искушенной. Он думал, она будет опытнее его. И он
без сомнения разочарует ее своей непоытностью. Но все же он хотел попробовать.
Кара пересела на свое место, закрывая лицо руками.
— Убирайся, — сказала она.
Теперь она злилась на него?
— Кара?
— Мне нужно обо всем подумать. И тебе лучше уйти. И может быть завтра мы
увидемся. Или нет.
Он прошел более семи миль до дома. У него болели яйца, и эта мучительная боль была
приятной. Приедет ли Кара завтра? Он был рад тому, что Кара отослала его и дала ему день
на подготовку. У него уже созрел план. Он хотел доставить ей удовольствие. Сделать тот
вечер особенным. Приятным больше для нее, чем для него.
Его отец набросился на него, стоило ему войти в дом.
— И где ты, мать твою, шлялся?
— Не твоего ума дело.
Отец схватил его за куртку.
— От тебя несет виски. Ты что, пил?
— Может быть.
Отец ударил его в ухо, и Джейсон взвыл от боли. Он еще несколько лет назад перестал
бить его ремнем, поэтому сейчас чаще пускал в ход кулаки, но когда и это не заставляло
Джейсона молить о пощаде, то стал бить его по ушам. Джейсон никак не мог приспособиться
к этой боли.
— Твоя мать сейчас на небесах, и видит в кого ты превратился. Она плачет от того, что
ее сын преступник и бесполезный кусок дерьма. Ты ничего не добьешься в этой жизни.
Джейсон выпрямился, притворяясь, что слова его не трогали, но хоть он и слышал их
сотни раз, они все также жалили, и с каждым днем он все больше в это верил.
— Ты закончил?
Отец ударил его в другое ухо.
— Убирайся в свою комнату. Ты наказан.
Джейсон закрывал оба уха руками.
— За что?
— За выпивку. Или чем ты там еще сегодня занимался.
— Убери свои руки, — Джейсон толкнул отца и тот ударился спиной о стену. — Я
ухожу и никогда больше не вернусь.
Он развернулся, думая, где бы он смог переночевать, мечтая забрать лежащую в его
комнате бас-гитару, но понимая, уйти он должен прямо сейчас.
Джейсон должен был помнить, его отец с легкостью изобьет его до полусмерти, в
надежде заставить его слушаться. Джейс сам не понимал, почему не дает отпор. Если бы он
захотел, то с легкостью мог бы ударить старика. Но где-то в глубине души он знал, он
заслуживает это. Эту боль.
Когда Джейсон очнулся на полу своей спальни, была середина следующего дня. Его
дверь была заперта снаружи на амбарный замок, и окна намеренно закрашены. Он не мог
сбежать из своей комнаты.
Он пошел в небольшую смежную ванну и умылся в раковине. На щеке появился
темный синяк, но это было единственный видимым повреждением. Все остальные травмы
были под одеждой. Ему было тяжело сделать глубокий вдох, и это объяснялось очередным
треснутым ребром. По крайней мере, у него не было видимых переломов. Открытых ран.
Тело болело, но он это переживет.
Как и ожидалось, отец снова забрал его бас-гитару. От нечего делать, Джейсон сел на
кровать, прижался к стене, и стал мечтать о лучшем времени. Времени, когда он будет
свободен и будет играть на бас-гитаре, выступая на сцене как участник его любимой группы
«Грешники». А ночи напролет будет заниматься любовью с самой красивой девушкой на
свете — Карой Синклер.
Он проводил часы, мечтая о таком будущем. Когда он больше не мог терпеть боль в
сердце, он пододвинул обогреватель, включил его, накаляя до предела. Защитную крышку он
снял еще несколько месяцев назад. Как и прошлые разы, он прижал правое запястье к
оборгевателю, обжегая плоть, пока она не покрылась волдырями. Когда боль становилась
невыносимой, он прекращал свое наказание. Тяжело дыша, он туго затянул кожаный браслет
поверх обожженной плоти, тем самым продлевая боль. Ему нужно что-то, что будет
заглушать его душевные терзания. Но как бы он не старался, у него никогда не получалось
избавиться от них навсегда.
Кто-то постучал в его дверь, Джейсон оттолкнул обогреватель к стене, на случай, если
его отец решит зайти. Он не хотел, чтобы об этом узнали. Никто не должен знать, как он
причиняет себе боль, пока никто не видит.
— Ты хочешь есть? — закричал отец.
— Нет.
— Как скажешь, — его шаги удалялись от двери в сторону коридора.
Некоторое время позже, Джейсон услышал громкий рев двигателя машины,
остановившейся возле его дома. Он подошел к окну, и сквозь темноту попытался разглядеть
хоть что-то. Кара припарковалась через дорогу от его дома. Она посигналила, и стала его
ждать, не заглушая двигатель. Она подумает, он ее использовал. Но это не так.
Несколько минут он старался открыть окно, но было бесполезно. Отчаянно желая
выйти, Джейсон схватил стоящий на полке боксерский трофей и разбил им окно. Звук
разбивающегося стекла был громче, чем он думал. Осколки рассыпались по крыше крыльца.
Он застыл, в ожидании появлении своего отца, но тот так и не поднялся. Наверно он уснул
перед телевизором. Аккуратно с помощью одеяла, Джейсон вытащил остатки стекла. И
опираясь на обогреватель, вылез в окно. Прыгнув на крышу, он застыл, чтобы убедиться, что
отец не идет его убивать, после чего спрыгнул на крыльцо, а оттуда в кусты. Перелез через
забор и помчался к машине Кары. Но прежде чем он успел сесть в машину, она поехала.
Джейсон смотрел на отъезжающий автомобиль, сердце при этом колотилось и болело.
Но машина резко затормозила, после чего поехала назад. Резко разворачиваясь, Кара
едва его не сбила. Она остановила машину, даже не глядя на него. Кара смотрела прямо перед
собой в лобовое окно, и ерзала на сидении. Джейс сел в машину позади нее, и она уехала в
ночь.
— Я думала ты не выйдешь, — взволнованно сказала она. — Сначала я разлилась, но
потом немного успокоилась. Я увидела тебя, спускающегося по крыше, и мне стало страшно.
