Фондовый опцион: право покупать акции банка по выгодной цене. Их называли золотыми наручниками, поскольку получить прибыль можно было только оставшись в банке. Вице-президента могли повысить и назначить ему больший оклад, но судить о его ценности для банка позволяли только деньги. Если банк действительно хотел удержать его в числе сотрудников, то предлагал фондовый опцион.
Процветал и сам город. В 1977 году, после ужасных поджогов и грабежей во время аварии энергосистемы, новым мэром был избран Эд Коч, человек напористый. Его первоочередной задачей стало оздоровление городских финансов, которые находились в плачевном состоянии. И он добился замечательного успеха. Через несколько лет удалось даже сформировать бездефицитный бюджет. В 1981 году Коча выдвинули обе партии – Демократическая и Республиканская, случай неслыханный. «Ну, как я справляюсь?» – выкрикивал мэр всякий раз, когда видел толпу, и чаще всего ему отвечали, что очень даже неплохо.
И Горэм женился на Мэгги.
Период ухаживания был типичным для пар, где как минимум кто-то один работает по девяносто часов в неделю. Это никак не входило в первоначальный план.
Иногда Горэм Мастер задавался вопросом: не зарываются ли с рабочими часами крупные юридические фирмы и инвестиционные банки? Конечно, так молодые помощники доказывали свою серьезность и преданность, но не было ли в этом примеси садистской гордости, как при вступлении в братство, где требуется принести обет? Но здесь, в отличие от принесения обетов, такое длилось годами, пока сотрудник не становился партнером.
Мэгги была на корпоративной работе. Часто, когда она занималась крупными сделками, Горэм приходил в ее офис часов в девять-десять вечера, быстренько вел ее пообедать и отводил обратно, где она оставалась до двух или трех часов ночи. Так прошли и ухаживание, и первые годы брака. Романтика урывками, короткий досуг по расписанию. В своем роде это возбуждало. Горэм думал, что такими же были романы и свадьбы во время войны. Но до мира был долгий путь.
Они встречались год, прежде чем он сделал предложение. К тому времени он совсем потерял голову. Не из мира бизнеса? Ерунда! Она же, со своей стороны, не только полюбила его, но и иногда поражалась: «Не могу поверить, что ты миришься с моим жутким графиком!» Горэм счел, что ее увлеченность и благодарность отлично скрепят фундамент их брака.
– Мэгги, если ты хочешь иметь все, – напоминал он бодро, – то не забудь, что это и меня включает.
Они обвенчались в католической церкви ее родителей в Норуолке, штат Коннектикут. Родители нашли Горэма совершенством. Их даже не огорчило то, что он не католик. Что касалось Мэгги, то она ничего не сказала священнику, но Горэму уже поклялась, что их дети будут ходить в любую церковь по его выбору или ни в какую.
Хуан, который к тому времени женился на Джанет, был дружкой, а Мартин, брат Мэгги, – одним из шаферов. Мартин был приятным, довольно смышленым малым, и они с Горэмом отлично поладили. В конце церемонии отец Мэгги шепнул Мартину, что надеется когда-нибудь услышать и о его матримониальных планах.
С началом восьмидесятых их жизнь изменилась только чуть-чуть. Если Горэму было нужно присутствие Мэгги на деловом обеде, она прилагала все усилия, чтобы быть. Однажды фирма «Брэнч и Кейбелл» устроила на курорте выездной уик-энд для всех партнеров и помощников с их спутниками жизни. Горэма развеселило то, что, пока юристы заседали, его развлекали вместе с остальными супругами. «Мне нравится быть супругом, – с ухмылкой сказал он Мэгги. – Двадцать штук жен, и все мои!»
Определить их статус на заре восьмидесятых осталось только в смысле новых расхожих аббревиатур.
– Я всегда был WASP[98], – справедливо указывал Горэм. – Наверное, могу называться преппи[99]. Но Мэгги определенно – яппи[100].
Однако в 1986 году, когда Мэгги стала партнером, все изменилось.
– Коль скоро я теперь партнер в «Брэнч и Кейбелл», меня больше нельзя называть яппи, – заявила она.
– А симпатичным рыжим партнерчиком тоже нельзя?
– Не! Но я могу кое-что добавить о партнере в «Брэнч и Кейбелл».
– И что же это?
– Партнер в «Брэнч и Кейбелл» может забеременеть, – улыбнулась она.
Так и вышло в следующем году. Это принесло новые хлопоты.
Им очень хорошо жилось на Парк-авеню. Когда они поженились, Мэгги устроила небольшой ремонт, и покупка кое-какой новой мебели доставила им огромное удовольствие. На третий год совместной жизни Горэм получил солидную рождественскую премию и сделал жене подарок: деньги на новую кухню. Это было важное событие.
Мэгги внесла еще один штрих. Однажды она сунулась в кладовку и нашла аккуратный пакет, похоже с картиной. Когда Мэгги спросила, что это такое, Горэм со стыдом повинился, что это единственный отцовский подарок, который он так и не передал.
– А теперь прошло столько времени, что мне неудобно вручить его законному владельцу.
– Можно посмотреть?
– Думаю, да.
– Боже, Горэм! – воскликнула Мэгги, когда развернула пакет. – Это же рисунок Роберта Мазервелла! Очень ценная вещь.
– Ума не приложу, что с ней делать, – признал Горэм.
– В таком случае я повешу на стену, пока не придумаешь.
Там картина и осталась, придав гостиной особую изысканность.
Однако теперь, когда в семье ожидалось прибавление, им следовало подумать о квартире побольше. Шесть комнат с одним ребенком, которому можно отдать вторую спальню, это еще ничего, но если родится второй, им станет по-настоящему тесно. Дом им нравился, и они решили подождать: вдруг освободится помещение попросторнее. На два своих оклада они безусловно могли позволить себе как ипотеку, так и более высокую квартплату.
Таким образом, у Горэма и Мэгги был счастливый брак. Недоставало одного, и оба это чувствовали. Друзей. Сколько воды утекло с тех пор, как приходил на ужин брат Мэгги? Месяца три, не меньше. В этом не было ничьей вины, просто времени никогда не хватало. А Хуан? Они не виделись больше года.
Это было и вовсе нехорошо, потому что Хуан переживал скверные времена. Мэр Коч хорошо справился с той частью города, что находилась за Девяносто шестой улицей, но значительно хуже – с такими районами, как Гарлем, Эль-Баррио и Южный Бронкс. Одни считали, что ему попросту наплевать. Другие возражали, что проблем накопилось столько, что даже Кочу не разгрести зараз. Так или иначе, Хуан почти ничего не добился. «Дела в Эль-Баррио упорно ухудшаются, и никакого просвета не видно», – сказал он им как-то. Он до того упал духом, что подумывал устроиться в крупное учреждение, чтобы хоть где-то применить свои деловые навыки.
Горэм дал себе слово, что после рождения ребенка сразу позвонит Хуану и пригласит их с Джанет на ужин.
Несмотря на эти упущения, которые можно было легко исправить, Горэм имел полное право считать себя очень удачливым человеком. И он считал бы так, когда бы не одно обстоятельство: удачи было мало.
И неудивительно. Горэм полагал, что, если задуматься, Нью-Йорк всегда был местом для людей, желавших большего. За бо?льшим приезжали все: и нищие иммигранты, и зажиточные купцы. В тяжелую пору они прибывали сюда, чтобы выжить; в хорошие времена – преуспеть, в период расцвета – разбогатеть. По-крупному. И быстро.
А Нью-Йорк в восьмидесятых расцвел.
В первую очередь – рынок ценных бумаг. Он и вся сфера сопутствующих услуг, включая юридические. В 1984-м объем торгов впервые превысил миллион акций. Трейдеры, брокеры – все, кто имел дело с акциями и облигациями, получили возможность заработать целое состояние. Том Вулф отлично показал это в книге «Костры амбиций», которая на момент беременности Мэгги стала бестселлером.
Алчность была повсюду. Алчность возбуждала. Успешные алчные люди считались героями. Алчность поощрялась.
Но Горэму пришлось себя спросить: достаточно ли он алчен?
98
Стопроцентный белый американец англосаксонского происхождения протестантской веры.
99
Стиль в одежде, произошедший от школьной формы учащихся престижных колледжей, готовящих молодежь к поступлению в элитные высшие учебные заведения и университеты. Стиль преппи характеризуется смесью делового и удобного повседневного стиля и подразумевает опрятность, элитность и удобство.
100
Молодые состоятельные люди, ведущие построенный на увлечении профессиональной карьерой и материальном успехе активный светский образ жизни.
