и непреклонности, вселявшей уверенность в души многочисленных последователей, он прекрасно соответствовал своей роли духовного лидера.
Следом за ним подтянулись и сопровождающие — точь-в-точь свита помощников какого-нибудь крупного политика, хотя в данном случае эти люди больше напоминали церковных служителей: кое-кто сосредоточенно хмурился, а остальные были поглощены своими грезами. По большей части это были женщины, либо недавно прошедшие омоложение, либо живущие первой жизнью. Преданность Саймона его идеалам привлекала множество почитателей среди жителей города, и, как он сам нередко говорил, он был всего лишь человеком.
— Марк, как хорошо, что ты приехал, — приветливо произнес Саймон, сопровождая свои слова крепким рукопожатием.
«Настоящее рукопожатие политика перед выборами», — подумал Марк.
— Лиз, я рад тебя видеть. Очень любезно с вашей стороны. Понимаю, как трудно людям, зарабатывающим себе на жизнь, да еще вынужденным оплачивать кредит, выкроить время для акции протеста. Я очень рад, что сегодня вы с нами.
— Мы можем освободить несколько дней, — с лукавой улыбкой сказала Лиз.
Она была одной из немногих, на кого не действовало его личное обаяние, но уважала решимость Саймона.
— Будем надеяться, что этого окажется достаточно, — ответил Саймон. — Я уже слышал — неофициально, разумеется, — что они начали обсуждение альтернативных источников мощности взамен этого плутониевого ужаса.
— Хорошие новости, — кивнул Марк. — Куда вы нас определите?
— Между нами и ними большой участок ничейной земли, и многие семьи отправились туда. Дети могут поиграть там со своими сверстниками.
— Могу я взять Панду? — спросил Барри.
— Твоего пса? — Саймон подмигнул обоим детям. — Конечно, можешь, мы рады каждому участнику протеста. Я думаю, Панде будет весело. Только постарайся, чтобы он не перекусал полицейских офицеров. Они всего лишь выполняют свою работу.
— Она, — возмущенно поправила его Сэнди, поглаживая собаку. — Это собака-девочка.
— Я прошу прощения. Она прекрасная собака-девочка.
— Спасибо, вы ей тоже понравились.
— Ну, тогда мы пойдем вперед, — сказал Марк и застегнул куртку.
Он уже пожалел, что не взял с собой перчатки.
— Оставайтесь столько, сколько вам удобно, — сказал Саймон. — Важно уже то, что вы приехали. Не стоит измерять преданность делу проведенными на дороге часами.
— Как я понимаю, вы сами ночуете в одном из автобусов, — заметила Лиз.
— Да. Мы не хотим оставлять Флоту ни единого шанса прорвать блокаду, поэтому мои ближайшие сподвижники и я несем вахту всю ночь. Я не могу уехать отсюда, Лиз, это место стало моим домом и останется им навсегда. Здесь мои корни. Здесь моя душа познала покой. Ты должна понять, почему я не собираюсь отступать.
— Я понимаю.
Он глубоко вздохнул, и на лице возникло выражение безмятежности.
— Я уже и забыл вкус горного воздуха. Его резкость, и чистоту, и свежесть. Здесь, наверху, мы все можем переосмыслить свое отношение к жизни. Эта дорога означает для меня не только физический труд. С этой высоты можно выбрать любой путь.
— А я только хотела сказать, что к концу дня мы должны уехать, — сказала Лиз.
Саймон склонил голову и снисходительно улыбнулся, как всякий мистик, столкнувшийся с реальностью.
— Ты была груба с ним, — сказал Марк по пути к передовому участку блокады, когда Саймон и его приближенные последователи отправились куда-то по своим загадочным делам.
— Помпезным старикам время от времени полезно позлиться. — Она сложила перед собой ладони, как это делают буддисты, и закатила глаза. — Это сближает их с собственной исключительностью.
Он обнял ее за плечи и привлек к себе.
— Попробуй сказать это вечером, когда здесь соберется толпа.
Перед стоящими грузовиками оставалось около двухсот метров пустой дороги, по гладкому ферментированному бетону бродило несколько сотен жителей Рэндтауна. Взрослые разговаривали, собравшись небольшими группами, и притопывали ногами, стараясь прогнать холод, приносимый ветром с вечно заснеженных вершин. Дети разбились на группы и затеяли шумные игры. Над ними по воздуху проносились недавно вошедшие в моду зум-боты — маленькие жужжащие летательные аппараты в форме блюдца с двумя винтами, вращающимися в противоположные стороны. Управлялись они при помощи вектор-перчаток. Забавно было видеть, как стоявший неподвижно ребенок шевелил пальцами, словно играя на пианино, а крошечный аппарат немыслимыми зигзагами и петлями метался над дорогой. Время от времени чья-то машинка устремлялась к цепочке скучающих полицейских на другой стороне, но резкий окрик родителей быстро возвращал ее обратно.
За спиной полицейских замерла длинная колонна двадцатишестиколесных грузовиков марки «Сааб-Витан». Во-первых, в нарушение правил,
