Пробуждение Левиафана

Глава 7

Холден

При половине g можно было выпить кофе. По-настоящему посидеть, держа кружку под носом и вдыхая аромат. Прихлебывать маленькими глоточками, не обжигая язык. При микрогравитации кофе доставлял мало радости, но при половинной g он отлично удавался.

Поэтому Холден сидел в тесном камбузе «Рыцаря» и очень старался думать о кофе и гравитации. Даже разговорчивый Алекс молчал. Амос положил перед собой большой пистолет и рассматривал его с пугающей сосредоточенностью. Шед спал. Наоми сидела напротив, пила чай и краем глаза приглядывала за приборной панелью на стене. Она переключила на нее командную рубку. Отвлекаясь на мысли о кофе, Холден мог не думать о том, как Ада последний раз испуганно вздохнула и превратилась в светящийся пар.

Алекс покончил с этим, заговорив:

— Рано или поздно придется решать, куда двигаться.

Холден кивнул, глотнул кофе и закрыл глаза. Мускулы у него вибрировали как натянутые струны, на периферии зрения плясали цветные пятнышки. Начиналась первая стадия отходняка от «сока», и дальше должно было стать хуже. Ему хотелось насладиться последними минутами без боли.

— Он прав, Джим, — сказала Наоми, — нельзя же вечно мотаться по большому кругу на половинном g.

Холден не открыл глаз. Темнота под веками светилась, колебалась и нагоняла легкую тошноту.

— Вечность еще не прошла, — сказал он. — Мы пятьдесят минут ждем, пока отзовется станция Сатурн и скажет, что мне делать с их кораблем. «Рыцарь» все еще принадлежит компании «Чисто-Прозрачно». И мы остаемся их сотрудниками. Вы хотели, чтобы я вызвал помощь, — я вызвал. Теперь подождем, посмотрим, какова она окажется.

— Может, нам тогда начать двигаться к станции Сатурн, босс? — спросил Амос, адресовав вопрос Наоми.

Алекс фыркнул.

— С движком «Рыцаря»? Даже если бы у нас хватило горючего на такой рейс — а его не хватит, — я не желаю сидеть в этой жестянке три месяца кряду. Если куда идти, то либо к Поясу, либо к Юпитеру. Мы как раз на полдороге между ними.

— Я голосую за Цереру, — сказала Наоми. — У ЧП там есть филиал. В комплексе Юпитера мы никого не знаем.

Холден, не поднимая век, покачал головой.

— Нет, подождем, пока они отзовутся.

Наоми укоризненно вздохнула. Забавно, подумал он, как можно различать голоса по самому слабому звуку. По кашлю или дыханию. Или короткому предсмертному вздоху.

Холден сел прямо и открыл глаза. Осторожно поставил кружку на стол непослушными уже руками.

— Я не хочу лететь к Церере, потому что в ту сторону ушел торпедировавший нас корабль, а ты, Наоми, успешно доказала, что гнаться за ним не стоит. Я не хочу лететь к Юпитеру, потому что горючего у нас только на один рейс, и, двинувшись в какую-то сторону, повернуть мы уже не сможем. Мы сидим здесь и пьем кофеек, потому что мне надо принять решение, а компания-наниматель вправе сказать свое слово. Так что дождемся их ответа, а потом я решу.

Холден медленно, осторожно встал и двинулся к трапу.

— Я придавлю подушку минут несколько, пока дрожь немного уляжется. Если вызовет «Чисто-Прозрачно», дайте мне знать.

Он заглотил седативные таблетки — крошечные горькие пилюли, оставившие во рту вкус хлебной плесени, — но не заснул. Снова и снова Макдауэлл клал руку ему на плечо и называл его Джимом. Бекка смеялась и ругалась как матрос. Кэмерон хвастался, как ловко управляется со льдинами.

Вздыхала Ада.

Холден девять раз ходил на «Кентербери» рейсом Церера — Сатурн. Два рейса туда-обратно в год, почти пять лет. И большая часть команды при нем не сменялась. Да, летать на «Кенте» означало опуститься на самое дно, но, следовательно, и податься с него было некуда. Люди оставались, корабль становился их домом. После непрестанных переводов с места на место на флоте Холден ценил постоянство. Он тоже почувствовал себя дома. Что-то неразборчиво проговорил Макдауэлл. «Кент» застонал, словно шел на огромном ускорении.

Ада улыбнулась и подмигнула ему.

Самая жуткая судорога в истории свела сразу все тело. Холден вцепился зубами в резиновую капу, завопил. Боль приносила забвение, была почти облегчением. Мысли отключились, вытесненные страданием тела. К счастью или нет, таблетки начинали действовать. Мышцы расслабились. Нервы примолкли, и сознание вернулось, нехотя, как ленивый школьник. Челюсти ныли — он вытащил капу. На резине остались следы зубов.

В освещенной слабым голубым светом каюте он думал о человеке, который исполнил приказ: уничтожить гражданский корабль.

Если бы ему пришлось сделать такое на флоте, он не спал бы много ночей. Ему случалось исполнять приказы, вызывавшие в нем яростный протест.