— ГБ? — только и нашел что сказать Холден.
— Генитальные бородавки. Раствор уксусной кислоты применяется для всех видов наружных бородавок. Выжигает их. Дьявольски больно, зато действенно. На челноке он ни к чему. В аптечках вечный бардак.
Холден открыл рот — и снова закрыл, так и не придумав, что ответить.
— У нас есть уксусная мазь, — голос Шеда постепенно повышался, — зато нет обезболивающих. Как по-твоему, что нужнее на спасательном челноке? Если бы на разбитом корабле нашелся человек с острой формой ГБ, я бы ему помог. А если с переломом кости? Извините, придется потерпеть.
— Слушай, Шед… — попробовал остановить его Холден.
— А вот сюда посмотри. Коагулянтов нет. Какого черта? Кто бы мог подумать, что спасателям придется иметь дело, знаешь ли,
Холден почувствовал, что челюсть у него выдвигается вперед. Он ухватился за боковину люка и наклонился к Шеду.
— «Кент» уничтожен, — отчетливо, громко и жестоко проговорил он. — Все погибли. Никому не нужны антибиотики. Никому не нужна мазь от бородавок.
Шед осекся, резко выдохнул, как от удара в живот. Мелкими точными движениями закрыл аптечку и отключил экран.
— Знаю, — тихо сказал он. — Не дурак. Просто мне нужно время.
— Всем нужно. Но мы все заперты в этой консервной банке. Скажу честно, я пришел, потому что за тебя беспокоилась Наоми, но стоило тебя увидеть, ты и меня дьявольски обеспокоил. Тут все нормально, я капитан, и это моя работа, но я не могу позволить, чтобы ты действовал на нервы Алексу или Амосу. Через десять дней нас сграбастают марсиане, и нам и так достаточно страшно, чтобы еще доктор разваливался на куски.
— Я не врач. Просто техник, — очень тихо отозвался Шед.
— Для нас ты доктор, договорились? Нас здесь четверо, и для нас ты врач. Если Алекс начнет страдать от посттравматического синдрома и ему понадобится лекарство, он придет к тебе. Если он застанет тебя бормочущим эту чушь про бородавки, он развернется, уйдет в рубку и напашет с полетным курсом. Хочешь выплакаться? Плачь при всех. Посидим на камбузе, надеремся и порыдаем, как младенцы, но только вместе, в безопасности. Нечего здесь прятаться.
Шед кивнул.
— А можно? — спросил он.
— Что можно?
— Надраться и порыдать, как младенцам.
— Еще бы. Вставлю в программу полета на этот вечер. Ровно в двенадцать приказываю явиться на камбуз, мистер Гарвей. Захватите чашку.
Шед хотел ответить, но тут включилась общая связь и Наоми сказала:
— Джим, возвращайся в рубку.
Холден сжал плечо Шеда, затем вышел.
В рубке Наоми, включив экран, тихо переговаривалась с Алексом. Пилот качал головой и хмурился. На экране светилась карта.
— Что стряслось? — спросил Холден.
— Мы принимаем направленную передачу, Джим. Луч поймал нас пару минут назад, — ответила Наоми.
— С «Доннаджера»? — Насколько было известно Холдену, в пределах досягаемости лазерной связи находился только боевой корабль марсиан.
— Нет. Из Пояса. Причем не с Цереры, не с Эроса и не с Паллады. Ни с какой из больших станций.
Она указала на точку на своем экране.
— Вот отсюда.
— Там же пусто, — удивился Холден.
— А вот и нет. Алекс проверил. Это участок большого строительного проекта «Тихо». Подробностей не сообщали, но радар дает довольно мощное эхо.
— И где-то там имеется передатчик, который за три а.е.[20] попадает в точку размером с твой анус, — добавил Алекс.
— Ладно, ух, я потрясен! И что говорит этот анус?
— Ты не поверишь. — Наоми включила повтор записи.
На экране появился темнокожий человек с тяжелыми лицевыми костями землянина. В волосах седина, на шее жгуты мышц. Он улыбнулся и заговорил: «Привет, Джеймс Холден. Меня зовут Фред Джонсон».
