технологий, все еще настороженно относились к тому, что не было им знакомо с детства. Придурки, решил Генри, который однажды проехал четыреста миль, чтобы купить один из первых наборов для сборки в домашних условиях примитивного персонального компьютера. Он запомнил номер квартиры Эвелин и заковылял к лифту.
— О, Генри Эрдман! Заходите, заходите! — воскликнула Эвелин. Она выглядела удивленной, и не без основания. И — о, боже! — за ней сидели в кружок женщины, чьи стулья были стиснуты, как молекулы под гидравлическим сжатием, и что-то вышивали на цветастых клочках ткани.
— Я не хотел вмешиваться в ваше…
— О, это всего-навсего рождественские эльфы! — воскликнула Эвелин. — Мы в этом году решили пораньше начать работу над праздничным гобеленом для вестибюля. Старый совсем обветшал.
Генри не смог вспомнить праздничного гобелена в вестибюле — если только она не имела в виду то кричащее бугорчатое одеяло с Санта-Клаусом, протягивающим младенцев ангелам-хранителям. Волосы у ангелов были из ватных жгутов, из-за чего они напоминали палочки для чистки ушей.
— Не беспокойтесь, это неважно.
— Нет-нет, заходите! Мы как раз говорили о… и, может быть, вы больше о нем знаете… о знаменитом ожерелье, которое Анна Чернова хранит в офисном сейфе, том самом, что царь подарил…
— Нет, я ничего об этом не знаю. Я…
— Но если вы хотя бы…
— Я вам потом позвоню, — с отчаянием перебил ее Генри.
К его ужасу, Эвелин опустила взгляд и застенчиво прошептала:
— Хорошо, Генри.
Женщины захихикали. Генри побрел обратно по коридору.
Он размышлял над тем, как бы узнать фамилию Эрин, и тут она вышла из лифта.
— Извините! — окликнул он ее через весь коридор. — Можно с вами минутку поговорить?
Она направилась к нему, уже с другой книгой в руке и сдержанным любопытством на лице:
— Да?
— Меня зовут Генри Эрдман. Я хотел бы задать вам вопрос, который, и я сам это знаю, прозвучит очень странно. Пожалуйста, извините за назойливость и поверьте, что у меня есть веская причина спрашивать. У вас был вчера незапланированный осмотр у доктора Фелтона?
В ее глазах что-то мелькнуло:
— Да.
— А была ли причина этого осмотра связана с каким-либо… ментальным переживанием? Небольшим приступом или, возможно, случаем помрачения памяти?
Унизанные кольцами пальцы Эрин стиснули книгу. Генри машинально отметил, что сегодня это роман.
— Давайте поговорим, — сказала она.
— Я в это не верю, — сказал он. — Извините, миссис Басс, но для меня это какая-то чепуха.
Она пожала худыми плечами, медленно шевельнув ими под крестьянской блузкой. Подол длинной юбки, с желтыми цветками на черном фоне, разметался по полу. Ее квартирка напоминала хозяйку — развешенные на стенах кусочки ткани, занавес из бусин вместо двери в спальню, индийские статуэтки, хрустальные пирамиды и одеяла индейцев навахо. Генри не понравилась вся эта мешанина, детская примитивность декора, хотя его и затапливала благодарность к Эрин Басс. Она его освободила, потому что ее идеи по поводу «инцидентов» оказались настолько глупыми, что он смог легко выбросить их из головы. Заодно с прочими аналогичными идеями, которые могли у него зародиться.
— Вселенная, как единая сущность, пронизана энергией, — сказала она. — Когда вы перестанете сопротивляться потоку жизни и перестанете хвататься за
У Генри не было трансцендентного озарения. Он знал об энергии вселенной — она называлась электромагнитным излучением, гравитацией, сильными и слабыми внутриатомными силами — и ни один из ее видов не имел кармы. Он не верил в реинкарнацию и не выходил из своего тела. Во время всех трех «инцидентов» он четко ощущал, что находится в теле. Никуда он из него не уходил — наоборот, в него каким-то образом, похоже, проникли сознания других людей. Но все это чепуха, отклонение от нормы мозга, в котором синапсы и аксоны, дендриты и везикулы просто стали старыми.
Он ухватился за ходунок и встал:
— Все равно спасибо вам, миссис Басс. До свидания.
— Зовите меня Эрин. Вы точно не хотите зеленого чая, пока не ушли?
— Точно. Берегите себя.
