она и есть вся вселенная. Прямо перед нами Лаймановы альфа-сферы. Три соединенных галактических массива. Самые крупные объекты во вселенной. При более сильном увеличении их структура покажется неупорядоченной и рыхлой. Это самая граница видимости, предел величия вселенной.
— Конечно, скорость распространения пространства не определяется скоростью света, — сказал Кьатай.
— Ты все еще не понимаешь.
И в третий раз Ога выбросил поток темной энергии из-под своих ног, нацеливая ее тонкий пучок на вторую, оставшуюся далеко позади комету.
«Две частицы остаются в квантовом взаимодействии, какое бы расстояние их не разделяло, — подумал Ога. — Интересно, справедливо ли это и для жизней?»
Он выключил генератор скалярного поля, и они оказались в темноте. На сей раз — полнейшей, непроницаемой, всеохватывающей, где не было ни единого фотона света.
— Теперь ты понимаешь, куда я привел тебя?
— Ты прыгнул за пределы видимого горизонта, — произнес Кьатай. — Отодвинул пространство так далеко, что свет от остальной вселенной просто не успел дойти до нас. Теперь мы изолированы от остальных частей реальности. Можно даже сказать, что мы в некотором смысле представляем теперь независимую вселенную.
— Так что, этого они боялись? И ты вместе с ними?
— Того, что скалярный привод в потенциале может стать оружием ужасающей мощи? О, да. Возможность откинуть любого врага за пределы досягаемости. Изгнать их за грань вселенной, лишив возможности когда-либо вернуться назад.
— Да, я верю, что так и было, и даже верю в то, что ты сам действовал из чистого альтруизма, когда решил поучаствовать в этом ментальном геноциде. Но мы совершенно не собирались использовать эту технологию в качестве оружия. Будь иначе, разве бы мы не попытались выкинуть вас?
На некоторое время во тьме более глубокой чем сама тьма установилось молчание.
— Может объяснишь?
— Лучше покажу еще кое-что.
Теперь математические расчеты требовали немыслимой точности. Скалярный генератор жадно пожирал материю кометы. Если ее останется слишком мало, чтобы вернуть их домой…
«Верь числам, Ога. Ты всегда им верил. Здесь, за пределами вселенной, ты можешь положиться только на них».
Он ничего не ощутил и не увидел кроме чисел, когда включил и выключил двигатель. На секунду он даже испугался, что расчеты его подвели и что это станет первой и последней ошибкой. И тут над темной глыбой льда засиял свет. Единственная яркая звезда сияла в абсолютной темноте.
— Что это?
— Я отправил единственный фотон за горизонт этого горизонта. Послал так далеко, что прорвал ткань пространства и времени.
— Так значит, я вижу…
— Свет творения. Это рождается целая новая вселенная. Еще один Большой Взрыв. Один парнишка как-то сказал мне: «Каждая частица будет так далека от остальных, что станет находиться в своей собственной, персональной вселенной. Это
Два человека в течение долгого времени смотрели новорожденный свет огненного шара, на поверхности которого рождались физические законы и бурлили первозданные силы.
«Вот теперь ты все понял», — подумал Ога. — «Это не оружие. Это выход. Способ избежать тепловой гибели. Здесь, за горизонтом, мы можем создавать новые вселенные, а за ними — еще и еще. Разум сказал свое последнее слово. Мы не умрем в холоде и во тьме».
Он ощутил прикосновение лучика, исходящего от юной вселенной, и произнес:
— Полагаю, нам стоит вернуться назад. Если мои расчеты верны — а, к слову сказать, погрешность довольно велика, — эта огненная сфера скоро пройдет транзитивную фазу, и тогда высвободятся темные энергии и начнется стадия катастрофически быстрого расширения. Сомневаюсь, что будет разумным остаться здесь и испытать на себе все то, что сопровождает молодость вселенной.
На полноватом лице Кьатая возникла улыбка.
— Тогда тащи меня домой. Устал я чувствовать себя богом.
— А разве мы боги?
Кьатай кивнул.
— Думаю, да. Вот только я предпочту снова стать человеком.
Ога вспомнил все свои личности и жизни, тела и облики. Плоть, вначале обремененная множеством самостей, а потом — только одной, собравшей в себе весь опыт и память. Он был жидким, был кораблем, был нанотехнологическим зверем. И он
