Лучшая зарубежная научная фантастика

— Тогда тем более я должен был помешать им швырять на ветер и мои деньги.

Ясбир подсекает ногу Рам Тарун Даса в изящно исполненной барриде. Он скользит мимо открытой двери на веранду, и Суджай отрывает глаза от мыльнооперного здания. Для него уже привычно видеть своего лендлорда, танцующего танго с пожилым раджпутским джентльменом. «Странный у тебя мир, мир призраков и джиннов, и полуреальностей», — думает Ясбир.

— Так сколько раз звонил ваш отец, спрашивая о Шулке?

Свободная нога Рам Тарун Даса скользит по полу во вполне приличной волькаде. Танго — это зримая музыка, оно делает невидимое видимым.

«Ты знаешь, — думает Ясбир. — Ты вплетен в каждую часть этого дома, как вышитый узор в кусок шелка».

— Восемь, — говорит он еле слышно. — Может быть, если бы я позвонил ей сам…

— Ни в коем случае! — вскидывается Рам Тарун Дас, тесно приближаясь к нему в эмбрессо. — Любые, самые крошечные преимущества, завоеванные тобой, любой атом надежды, имеющийся у тебя, будет загублен. Я запрещаю.

— Но ты не мог бы хотя бы оценить вероятность? Зная об искусстве шаади все, что известно тебе, ты мог бы хотя бы сказать есть ли у меня шансы.

— Сэр, — говорит Рам Тарун Дас, — я наставник в изяществе, манерах и дженльменстве. Я могу связать вас со сколькими угодно бесхитростными эйаями-букмекерами, они поставят вам цену на все что угодно, хотя их вероятности едва ли вам понравятся. Я же могу сказать одно: реакции мисс Шулки были весьма благоприятны.

Рам Тарун Дас обвивает ногу Ясбира в финальном ганчо, музыка подходит к завершению. В комнате остаются слышны два ничем не заглушаемых звука. Один — это рыдания миссис Прасад. Видимо, она прислонилась к разделительной стенке, чтобы сделать свои страдания более слышимыми. Другой — это телефонный вызов, весьма специфичный телефонный вызов, низкопробный, но безумно прилипчивый хит из фильма «Май бек, май крег, май сек», заведенный Ясбиром для одного звонящего и только его.

Суджай удивленно вскидывает голову.

— Алло?

Ясбир отчаянно, умоляюще машет рукой Рам Тарун Дасу, уже усевшемуся в другом конце комнаты, положив руки на тросточку.

— «Лексус», Мумбай, красный, обезьяна, Риту Парвааз, — говорит Шулка Матур. — Так что же они значат?

— Нет, я уже решил — иду и нанимаю детектива, — говорит Дипендра, тщательно моя руки.

На двенадцатом этаже Водного министерства весь обмен сплетнями происходит около раковин для мытья рук в мужском туалете номер шестнадцать.

Писсуары — это слишком соревновательно. Кабинки: вторжение в частную жизнь. Истины лучше всего обмываются вместе с руками в раковинах, а секреты и откровения без труда можно скрыть от излишних ушей, разумно используя сушилку для рук.

— Дипендра, это паранойя. Что она такого сделала? — шепчет Ясбир.

Эйай-чип уровня ноль-три рекомендует ему не растрачивать зря драгоценную воду.

— Дело не в том, что она сделала, дело в том, чего она не делает, — шипит Дипендра. — Я могу понять, когда человека почему-нибудь нельзя позвать к телефону, но когда он сознательно не берет трубку, это совсем другое дело. Ты этого не знаешь, но еще узнаешь, попомни мои слова. Ты на первой стадии, когда все ново, свежо и удивительно, и ты ослеплен потрясающим фактом, что кто-то наконец — наконец! ты этого так долго ждал! — счел тебя достойной добычей. Но ты пройдешь через эту стадию, непременно пройдешь. Скоро, даже слишком скоро пелена спадет с твоих глаз. Ты увидишь… и ты услышишь.

— Дипендра. — Ясбир передвинулся к батарее сушилок. — Ты же был на пяти свиданиях.

Но каждое сказанное Дипендрой слово попадало в цель. Ясбир был кипящим котлом эмоций. Он был легким и гибким и шагал по миру, как бог, но в то же самое время окружавший его мир казался бледным и почти неосязаемым, как тончайший шелк. У него кружилась голова от голода, но он не мог положить себе в рот ни крошки. Он отталкивал дайас и роти, любовно приготовленные Суджаем. Чесноком будет пахнуть изо рта, сааг может пристать к зубам, от лука будет пучить живот, хлеб сделает его неэлегантно толстым. В надежде на будущие пряные поцелуи он разжевал несколько очищающих кардамонин. Ясбир Даял блаженно страдает любовным недугом.

Свидание первое. Кутб-Минар. Ясбир шумно запротестовал.

— Туда ходят одни туристы. И с детьми по субботам.

— Это история.

— Шулку не волнует история.

— Ну да, вы ее прекрасно знаете после трех телефонных разговоров и двух вечеров в шаади-нете по написанному мною сценарию. Это корни, это кто ты такой и откуда пришел. Это семья и династия. Вашу Шулку все это интересует, вы уж поверьте мне, сэр. Обсудим лучше, что вы наденете.