Время от времени я находила в пустыне удивительно красивые камни и начала собирать коллекцию. Мне помогал Брайан. И вместе мы нашли много бирюзы, гранита, обсидиана и граната. Из бирюзы папа делал маме ожерелья. Мы нашли листы слюды, растирали ее в порошок, которым обмазывали все тело, отчего казалось, что человек покрыт бриллиантами. Зачастую мы с Брайаном находили кусочки руды, очень похожей на золото. Мы приносили домой ведра этих блестящих камней, которые всегда оказывались пиритом железа – так называемым «золотом дураков». Однако папа оценил некоторые из наших находок и считал, что мы нашли очень высококачественное «золото дураков» и нам стоит его сохранить.
Моими любимыми камнями были жеоды. Мама говорила, что жеоды появляются во время извержений вулканов, которые происходили в этих местах много миллионов лет назад, в миоценовый период. Снаружи эти камни ничем не выделялись, но если их разбить при помощи зубила и молотка, то внутри они оказывались пустыми и нам открывался целый мир блестящих кварцевых кристаллов или фиолетовых аметистов.
Свою коллекцию камней я хранила за домом, рядом с маминым пианино. Лори и Брайан использовали их для украшения могил наших домашних животных или мертвых диких животных, которых мы находили и считали, что те заслуживают погребения. Я проводила аукционы по продаже камней. Покупателей у меня было немного, потому что за кусочек кремня я просила несколько сотен долларов. Единственным человеком, купившим у меня камень, был папа. Однажды он появился с карманами, набитыми мелочью. Он осмотрел мой «товар» и ярлычки с ценами.
«Дорогая, ты больше продашь, если немного снизишь цену», – посоветовал он.
Я объяснила ему, что мои камни очень ценные и я лучше сама себе их оставлю, чем буду продавать ниже рынка.
Папа усмехнулся. «Кажется, что ты хорошо все продумала», – сказал он. Он сообщил мне, что ему очень приглянулся кусочек розового кварца, но у него нет шестиста долларов, которые я за него просила. Поэтому я снизила цену на сто долларов и разрешила папе купить в кредит.
Мы с Брайаном очень любили ходить на свалку, где рылись среди выброшенных газовых плит, холодильников, старых шин и сломанной мебели. Мы ловили пустынных крыс, поселившихся в выброшенных на свалку машинах, и лягушек в поросшем ряской грязном пруду. Над нашими головами летали сарычи, а вокруг нас вились стрекозы размером с мелкую птицу. В пустыне не росли деревья, но на краю свалки лежала куча гниющих шпал. Мы называли эту часть свалки Лес и вырезали на шпалах свои инициалы.
Опасные и токсичные отходы лежали в отдельной части свалки. Там было много старых батареек, бочек из-под бензина, красок-пульверизаторов и бутылок с изображением черепа с перекрещенными костями на этикетке. Мы с Брайаном решили, что с токсичными веществами можно проводить эксперименты, отобрали ряд особо опасных бутылочек и банок в коробку и перенесли в заброшенный сарай, который назвали лабораторией. Сперва мы смешивали содержимое разных емкостей в надежде на то, что получаемое вещество начнет взрываться, но этого не происходило, поэтому я решила проверить, горит содержимое баночек или нет.
На следующий день, захватив с собой папины спички, мы пришли на свалку прямо из школы. Мы открыли несколько банок и бутылок, и я бросала внутрь зажженные спички, но снова ничего не произошло. Тогда мы смешали содержимое нескольких банок (Брайан назвал это ядерным топливом). Я бросила зажженную спичку, и смесь с шипением ярко загорелась.
Мы отпрянули от огня. Одна из стен сарая загорелась, и я закричала Брайану, что нам пора оттуда выбираться. Но Брайан начал тушить огонь песком, говоря, что, если мы не потушим пожар, нам точно влетит по первое число. Огонь быстро разгорался, и через некоторое время занялся сухой деревянный пол сарая. Я ногой выбила доску из стены и вылезла из сарая. Однако Брайан за мной не вылез, и я побежала звать людей на помощь. К счастью, в это время папа шел с работы домой, и мы бегом бросились к горящему сараю. Папа ногой пробил дырку в стене сарая и вытащил из дыма кашляющего Брайана.
Я думала, что папа на нас страшно разозлится, но этого не произошло. Мы стояли и смотрели, как огонь пожирает старый сарай. Папа обнял нас. Он сказал, что мне очень повезло, что я на него наткнулась и что он проходил рядом. Он показал нам на верхнюю часть пламени, где желтые кончики языков превращались в турбулентный горячий воздух. От движения воздуха казалось, что мы смотрим на мираж. Папа объяснил нам, что в физике эта зона называется границей между турбулентностью и порядком. «В этом месте не действуют никакие законы, или точнее, ученые еще не открыли законы, применимые в этой области, – добавил он. – Сегодня вы вплотную подошли к этой границе».
Никто из нас не получал никаких карманных денег. Когда нам нужны были деньги, мы собирали вдоль дороги бутылки и пивные банки, которые сдавали по два цента за штуку. Кроме того, мы с Брайаном собирали металлолом, за который потом получали по одному центу за фунт веса. Если мы находили медный металлолом, то его можно было продать в три раза дороже. Когда у нас появлялась определенная сумма денег, мы направлялись в аптеку, расположенную рядом с клубом Owl. В аптеке в зале самообслуживания было несколько рядов конфет и сладостей, и мы могли пару часов провести там, решая, как потратить свои честно заработанные десять центов. Мы выбирали то, что нам нравилось, потом на кассе передумывали и снова возвращались для того, чтобы взять что-нибудь другое. Так могло продолжаться до тех пор, пока владелец не начинал сердиться и приказывал нам не трогать больше его конфеты, а выбрать и убираться из магазина.
Брайан больше всего любил SweeTarts, которые он лизал с таким остервенением, что у него начинал болеть язык. Я любила шоколад, но он очень быстро заканчивался, поэтому я обычно брала Sugar Daddy, которые можно было растянуть почти на полдня. К тому же на обертке этих конфет были напечатаны разные веселые стишки наподобие:
По пути за конфетами мы обычно некоторое время смотрели, что происходит в заведении «Зеленый фонарь». Это был большой дом темно-зеленого цвета и с огромной просевшей верандой, выходящей на дорогу. Мама называла его «кошкин дом», хотя я ни разу не видела поблизости ни одной кошки. На веранде сидели женщины в купальниках или в коротких платьях и махали руками проезжающим автомобилям. Дом был украшен электрическими гирляндами, словно в нем каждый день отмечали Рождество. Иногда перед домом останавливались автомобили, из которых выходили мужчины и исчезали внутри. Я не могла понять, что происходит в «Зеленом фонаре», а мама отказывалась мне объяснять. Она говорила, что там делают плохие вещи, отчего мое любопытство по поводу этого таинственного заведения только усиливалось.
Мы с Брайаном часто прятались на другой стороне дороги в кустах полыни, напротив входа. Каждый раз, когда дверь открывалась и мужчина входил внутрь, мы пытались рассмотреть, что происходит внутри. Несколько раз мы даже подкрались к зданию и заглянули в окна, но опять ничего не увидели, потому что оконное стекло было закрашено черной краской. Один раз женщина на веранде нас заметила и помахала нам рукой, отчего мы в ужасе убежали.
Однажды мы сидели в зарослях полыни напротив входа в «Зеленый фонарь», и я предложила Брайану сходить и спросить женщину на крыльце, чем в этом доме занимаются. Брайану было тогда шесть (он на год меня младше), и он ничего не боялся. Брайан подтянул штаны, оставил мне свой недоеденный леденец, перешел на другую сторону улицы и подошел к женщине. У той женщины были длинные темные волосы, сильно подведенные глаза и одета она была в синее платье с узором из черных цветов. Когда Брайан к ней подошел, она перевернулась на живот и положила подбородок на запястье.
23
Чтобы ноги не уснули / Носи громкие носки. – Прим. перев.
