Замок из стекла

Мама была снова беременной. Все мы надеялись, что будет мальчик, чтобы Брайану было с кем играть. Папа думал, что к родам мы переедем в Блайт, находящийся от нас в шестидесяти километрах к югу. Блайт был большим городом, там было два кинотеатра и аж две федеральные тюрьмы.

А пока мама посвящала себя искусству. Целыми днями она рисовала маслом, акварелью, углем, делала наброски ручкой и карандашом, лепила скульптуры из глины, делала эстампы и занималась шелкографией. В ее работах не наблюдалось одного общего стиля. Отдельные картины были выполнены в абстрактной, импрессионистской или примитивистской манере, часть была в стиле реализма. «Я не хочу ограничивать себя одним стилем», – утверждала она. Мама писала романы, рассказы, пьесы, стихи и басни, которые сама же и иллюстрировала. В общем, она была очень творческим человеком. Правда, грамматика и пунктуация у нее были слабыми. Ей нужен был корректор, и когда Лори исполнилось семь лет, она регулярно вычитывала мамины рукописи.

Пока мы жили в Мидленде, мама сделала несколько десятков зарисовок того самого дерева юкки. Все мы шли с ней к тому странному дереву, около которого мама и давала нам урок рисования. Однажды я заметила, что поблизости от старого дерева пробивается небольшой новый росток. Я решила выкопать его и пересадить ближе к дому. Я сказала маме, что буду защищать его от ветра и поливать каждый день, чтобы дерево выросло высоким и стройным.

Мама нахмурилась. «Ты его таким отношением только погубишь. Именно борьба создает красоту юкки», – сказала она.

Я никогда не верила в Деда Мороза. В него не верил никто из моих братьев и сестер. Просто мама с папой сказали нам, что Деда Мороза не существует. Мои родители не могли позволить себе дарить нам дорогие подарки. Они объяснили нам, что все остальные родители обманывают своих детей, говоря им, что подарки, которые те находят рождественским утром под кроватью, принес Дед Мороз. На подарках, якобы изготовленных эльфами на Северном полюсе, были этикетки с надписью made in Сhina.

«Не вини других детей. Они не виноваты в том, что их родители обманывают их и заставляют верить в глупые сказки», – говорила мама.

Мы отмечали Рождество, но не 25 декабря, как все люди, а приблизительно на неделю позже, когда все выкидывали елки, на которых часто все еще висели игрушки и «серебряный дождь», а также упаковку от подарков. Мама с папой обычно дарили нам рогатку, куклу или что-нибудь другое, что покупали на послерождественской распродаже.

Папу уволили с шахты по добыче гипса из-за того, что он поспорил с бригадиром, поэтому на Рождество в семье не было денег. Вечером перед Рождеством папа выводил нас одного за другим в пустыню. Когда подошла моя очередь, я завернулась в одеяло, чтобы не было холодно, и предложила папе воспользоваться моим одеялом, чтобы он не простыл. Папа вежливо отказался. Он сказал, что не боится холода. Мне тогда было пять лет. Помню, что мы сидели с папой бок о бок и смотрели на звезды. Папе очень нравилось говорить про звезды. Он объяснял нам, как звезды движутся по небосклону. Он показывал нам созвездия и научил находить Полярную звезду. Он говорил, что для всех живых созданий звезды очень важны. Богатые горожане живут в красивых квартирах в ярко освещенных городах и не видят звезд. Он бы ни за что не захотел поменяться с ними местами и переехать жить в большой город.

«Выбери самую красивую звезду», – сказал мне папа в тот вечер и сообщил, что хочет подарить мне ее в качестве подарка на Рождество.

«Ну, ты же не можешь подарить мне звезду! – воскликнула я. – У звезд нет хозяев».

«Это верно, – ответил папа. – Никто не владеет звездами. Просто надо первым сказать, что звезда твоя, вот и все. Старый пройдоха Колумб именно так и поступил, когда открыл Америку и подарил ее испанской королеве. Так что логика здесь точно такая же».

Я подумала и решила, что папа прав. Он вообще очень неплохо соображал.

Папа сказал, что я могу выбрать себе любую звезду, за исключением Ригеля[12] и Бетельгейзе[13], потому что их уже выбрали Лори и Брайан.

Я смотрела на звезды и пыталась определить, какая из них мне больше всего нравится. На небосклоне светились десятки тысяч, а может быть, и миллионы звезд. Когда долго смотришь на небо и глаза привыкают к темноте, можно увидеть огромное множество звезд. Мое внимание привлекла одна из них. Она располагалась на западе довольно низко над линией горизонта и была ярче всех остальных.

«Подари мне вот ту», – попросила я.

Папа улыбнулся. «Это Венера». Он рассказал мне, что Венера – планета. Она выглядит крупнее звезд потому, что находится ближе к Земле. И бедная старая Венера не дает своего собственного света, она лишь отражает свет других звезд. Он объяснил мне, что звезды светятся благодаря постоянной силе отраженного света, а «моргают» потому что свет пульсирует.

«Ну, она мне все равно нравится», – сказала я. Мне еще и раньше нравилась Венера. Эта планета обычно появляется ранним вечером на западе, а если я просыпалась рано утром, то я снова видела Венеру, потому что она тускнеет, исчезая с утреннего неба позже всех звезд[14].

«Конечно. Сейчас же Рождество, так что бери себе эту планету», – сказал папа.

Вот так папа подарил мне Венеру.

Потом у нас был рождественский ужин, во время которого мы обсуждали космос. Папа объяснил нам, что такое световой год и черные дыры, а также рассказал о Венере, Ригеле и Бетельгейзе.

Бетельгейзе – это звезда в созвездии Ориона[15] и одна из крупнейших звезд на небосклоне, которая в сотни раз больше Солнца. Миллионы лет она ярко светилась и скоро станет сверхновой и сгорит. Я немного расстроилась оттого, что Лори выбрала себе такую уходящую звезду, но папа объяснил, что для звезд «скоро» значит сотни тысяч лет. Ригель оказался поменьше Бетельгейзе, но он тоже очень яркий. Ригель достался Брайану. Эта голубая звезда олицетворяет одну из ног Ориона, что мне показалось вполне логичным, потому что Брайан очень быстро бегал.

У Венеры нет спутников. У нее даже нет магнитного поля, но зато есть атмосфера. Правда, на Венере очень высокая температура – около 500 градусов, а может, и больше. «Поэтому, когда Солнце сгорит и на Земле станет холодно, люди могут переселиться на Венеру, где будет тепло. Правда, им придется получить на это разрешение у твоих потомков».

Мы смеялись над детьми, которые свято верят в Деда Мороза и получают на Рождество в подарок какую-нибудь бесполезную пластмассовую игрушку. «Через много лет, когда все их игрушки сломаются и они о них позабудут, у каждого из вас по-прежнему будет своя звезда», – закончил папа.

Когда солнце заходило за горы и наступали сумерки, над Мидлендом начинали летать летучие мыши. Старушка, которая жила рядом с нами, предупреждала, чтобы мы держались от них подальше. Она рассказывала, что летучая мышь однажды запуталась у нее в волосах и сильно поцарапала голову. Эта старушка называла летучих мышей не иначе как летучими крысами. Но мне маленькие и уродливые летучие мыши нравились, и нравилось, как они быстро летают, неистово размахивая крыльями. Папа объяснил, что летучие мыши ориентируются в пространстве при помощи ультразвукового сонара, почти как атомные подводные лодки. Мы с Брайаном подкидывали вверх небольшие камушки в надежде на то, что летучие мыши примут их за жуков, проглотят и вес камушков заставит их опуститься на землю. Мы хотели приручить летучих мышей и держать их привязанными веревочкой за лапку, чтобы они могли летать. Но летучие мыши не ловились на нашу наживку.

Они с криком носились в вечернем небе, когда мы выехали из Мидленда в Блайт. В тот день мама сказала, что ребенок достаточно подрос и просится наружу, чтобы всех нас увидеть. По дороге мама с папой начали спорить о том, сколько месяцев мама беременна. Мама заявила, что она уже на десятом месяце. Папа, который в тот день помог соседу наладить телевизор и «надыбил» себе бутылку текилы, утверждал, что мама, вероятно, немного ошибалась в своих расчетах.