(метров триста это не расстояние), задание было плёвое, но теперь таскать приходится больше, чем за километр. Хорошо, в пургу таскать не надо,халявный отдых. Но пурги уже неделю не было. Снег плотный стал, натуральными барханами лежит. Груженая нарта их верхушки ломает, но упирается приэтом, приходится напрягаться. Интересно то, что Роман все шаманские хитрости насквозь видит, понимает, что делает, понимает, зачем, но легче от этогоне становится. А поругаешь деда — отпускает. Вот, наконец, и родная яранга. Машка на встречу выскочила, носится кругами — залежалась на лежанкесвоей, движения ей не хватает.
Шишагов подтащил груз к куче брёвен, забросил наверх привезённое, и понёс нарту на козлы. Конструкция прочная, но связана ремнями, не дайБог, погрызёт какая сволочь, устанешь чинить. Снегоступы укладываются между полозьями.
Ввалившись в ярангу, Роман сразу снимает верхнюю одежду и выбивает из неё снег оленьим рогом. Если снег не выбить, вода испортит одежду, смокрой оленьей шкуры вылезет шерсть. В одних штанах Роман залезает в меховой полог. Здесь жарко, ярко горит жирник, замечательно пахнет брусникой исмородиной. Шаман сразу наливает в пиалу горячий отвар. Старик теперь только ест и спит в своей яранге, остальное время здесь сидит.
Горячий напиток проваливается в желудок, тепло растекается по организму, кожа покрывается испариной. Каменный Медведь молча ждёт, когдаученик допьёт травяной чай, любуется движением могучих мышц под непривычно белой кожей. Когда опустевшая пиалушка оказывается на полке, стариккостяной палочкой приминает ягель в жирнике, уменьшая высоту пламени. Тени в пологе сгущаются, теснее окружая сидящих.
— Ты слишком сильный, Рома. Плохо это, тебе мешает. Я надеялся, устанешь, тело само поймёт, как надо. А ты, как устанешь, злишься и через этоу тебя снова сила появляется. Беречь силу не хочешь, тратишь лишнюю, потому как у тебя её всё одно хватает. Попробую словами объяснять, но плохословами, обманывают они.
Шаман не смотрит на ученика, сидит, расслабившись, смотрит в стену, лицо равнодушное. Борода на голые бёдра легла — в отличие от Шишаговастарик в пологе всегда раздевается полностью. Слова роняет неспешно, вроде бы ни к кому не обращаясь. Серьёзный разговор. Поэтому и Рома отвечает,не поворачиваясь к собеседнику.
— Почему слова лгут, старик? Я думаю, лгут люди, язык которых произносит лживые слова. Разве Каменный Медведь желает меня обмануть?
— Слова всегда лгут, немножко, чуть-чуть. Такова их природа. Люди придумали слово, чтобы назвать вещь, не показывая её собеседнику. Самипридумали, и сами забыли, что слово и вещь не одно и то же. Вот стадо олешек идёт. Ты Машку пошлёшь оленя убить, ты ей его покажешь, в голове, явидел, ты так делал. Показал, и всё, больше ничего не надо. Она пошла, и убила того на которого ты указал. Я скажу — хочу, чтобы ты убил мне оленя. Какты узнаешь, какого оленя я прошу убить? Мне надо другие слова. Я буду говорить — убей быка, который идёт слева от стада и чешет рогами заднюю ногу. Ивсё равно ты можешь убить другого быка, если он идёт там же и тоже чешется. Мы оба смотрим на стадо. А если я видел стадо, а ты нет? Ты не найдёшьнужного оленя никогда.
Старик налил себе отвару и громко отхлебнул. Посмотрел вверх, почесал спину специальной чесалкой.
— Когда слова о том, что не видно, они лгут сильнее. Потому как слово для меня значит чуть-чуть другое, чем для тебя. Слова цепляются друг задруга, и разница становится всё больше. Один раз я рассказывал внучке о двух глупцах, которые убежали из дальнего стойбища, чтобы жить, как муж ижена, потому что их отцы не хотели такой семьи, это плохо, когда муж и жена из одного рода. Опасаясь погони, молодые недоумки убежали в пургу, сбилисьс дороги и вместе с собаками сорвались в пропасть. Я рассказал о том, как плохо, если молодые не слушают своих родителей. Внучка слушала, раскрыв рот,а когда я замолчал, воскликнула:
— Как они любили друг друга, дедушка!
Старик допил чай, перевернул одежду, на которой сидел, поёрзал, устраиваясь поудобнее.
— Глупая молодая самка услышала только то, что занимало её небольшой умишко. Поэтому к словам пришлось добавить палку. Палка оказаласьправдивее слов, и через луну эта глупая нерпа уехала к своему жениху в другое стойбище. Прошлой весной она родила мне правнука, была очень довольнамужем, он хороший охотник.
Шаман помолчал, подбирая правильные слова.
— Постарайся понять меня, только помни, что ты не сильно хорошо ещё выучил речь настоящих людей. Ты странный человек, я говорил уже. Я незнаю, весь твой народ таков, или ты один такой в наших мирах. Твоя голова живёт отдельно от сердца. В голове твоей много знаний, большая частькоторых тебе не нужна. Истории, сходящие с твоего языка, интересно слушать. Но в твоей голове нет силы, только хитрость. Нет, неправильные словасказал. Сила есть, только для её пробуждения тебе нужно сесть, перестать дышать, закрыть и сделать голову пустой. Тогда сила из твоей головы можетпоказать рождение шторма и даже сломать стену между мирами. Но тело в это время спит. Когда тебе нужно делать трудное телом, твой ум уходит, однахитрость остаётся. Ты пользуешься силой тела, звериным духом, который идёт из сердца. Все мы считаем род от зверя — прародителя. Кто от волка, кто отросомахи. Есть род оленя и наш род, род кита. И сила предка сидит в каждом из нас. Только я первый раз вижу человека, в котором две силы живут по —очереди, не смешиваясь и не помогая друг другу.
Шаман взглянул на Романа и улыбнулся:
— Я думал, может, это от того, что у тебя два лица — он поочерёдно дотронулся до Роминых щёк — А не одно, как у всех людей?
Старик провёл ладонью по своей широкой скуластой физиономии, не разделённой носом на две половины, и весело рассмеялся.
— Когда ты делаешь те упражнения, что я даю тебе, разум и тело работают вместе. Не сразу, но у тебя получилось. Тогда почему ты непользуешься этим в жизни? Ты один таскаешь нарту с грузом, который должна везти упряжка сильных собак, и голова твоя может при этом думать опостороннем, вместо того, чтобы помочь ногам и спине. Умный дурак ты, выходит? Пора становиться целым, Рома.
Каменный Медведь посидел ещё, поглядел за игрой теней на стенке полога, оделся.
— Засиделся я тут, язык устал от говоренья с тобой. Спать пойду. Не знаю, что из моих слов ты услышал, что из услышанного понял. Пока не знаю.Увижу потом, когда снова учить буду. Ты думай пока — и ушёл, потрепав по дороге Машкины любопытные уши.
Лыжи Роман себе всё-таки изладил. Не сразу получились, пришлось переделывать несколько раз, а правую и вовсе заново делать, но получилосьхорошо — широкие, с загнутыми носами, подбитые нерпичьей шкурой, они не проваливаются в самом рыхлом снегу, прекрасно скользят и назад нескатываются. На таких лыжах удобно на склоны забираться. Машка, не сумев догнать разогнавшегося лыжника, даже обиделась слегка и была поймана напопытке лыжи слегка пожевать. Пришлось сначала девушку отругать, а потом долго доказывать, что наглая серая скотина — самое дорогое для Ромы насвете существо. Вычесанная и выглаженная Маха Шишагова конечно, простила, и долго урчала, положив тяжёлую ушастую башку ему не колени. Блаженнощурилась, подставляя ему места, срочно нуждающиеся в почёсывании.
Так вот, эти замечательные лыжи остались в яранге, а Роман топчет сугробы в надоевших уже снегоступах. Дед в просторной белой кухлянке насвоих коротких ногах топает впереди, кажется, что невысокий шаман просто катится по снегу. Этакий белый Винни-Пух из советского мультика. И то, что вкаком-то метре под ногами — море, холоднющее и достаточно глубокое, его совершенно не волнует. По отражению в небе шаман определил, что послешторма не очень далеко от берега во льду открылись разводья, и сразу потащил Романа на охоту. Мол, срочно нужно пополнить запасы светильного жира.И ветер направление сменил, к берегу дует. Не оторвет лёд, можно без опаски уходить. Теперь Рома пёр на себе четыре плетёных щита и столько жекольев. Зачем они нужны, дед обещал показать на месте. Возможно, местные тюлени настолько свирепы, что без пары щитов на человека от них неотбиться?
Топая за учителем, Роман старательно копировал его походку. Шагал, представив себя сложной системой, раскачивающейся из стороны в сторону,и постоянно падающей вперёд, при этом центр тяжести на размахах никогда не выходит за боковые габариты тела, и всё время находится на две ладонивпереди живота. Смех смехом, но сил при этом тратилось много меньше, чем обычно. Маха то носится по сугробам широким зигзагом — её широченные лапылучше любых снегоступов, в плотный слежавшийся снег не проваливаются, то запрыгивает на подходящий торос и изображает бдительность, развлекаетсяпо полной программе. Новые запахи, сполохи залившего полнеба северного сияния и незнакомая обстановка действуют на неё, как ожидание бала наНаташу Ростову. Перевозбудилась красавица. Ничего, пусть побегает, ей полезно. Луна, серебряным диском висящая над горизонтом, даёт достаточно светадля того, чтобы уверенно передвигаться по ледяному полю.
Каменный Медведь довёл их до большой полыньи, разорвавшей лёд. При их появлении несколько тюленей, головы которых торчали из чёрной воды,немедленно нырнули. Шаман, нисколько этим не огорчённый, взял у Романа щиты и стал устанавливать их попарно, под наклоном, оставляя между щитамищель в ладонь шириной.
— Что стоишь, снегом забрасывай! — сердитым шёпотом привлёк он Рому к работе.
Когда укрытия были готовы, дед снарядил свой лук.
— Готовь свой, и садись во втором укрытии. Как появятся тюлени, мой выстрел первый, ты сразу после меня. Ближнего тюленя бей, дальнегодостать трудно будет. И зверя отошли, он тюленей пугать будет.
Старый Ромин лук был похож на новый, как «Ока» на автомобиль. Ещё месяц назад Шишагов, получив такую конструкцию в руки, попытался бынатянуть тетиву с обратной стороны. Комбинированная сила древесных волокон, сухожилий и пластин китового уса выгибала плечи ненатянутого лука вобратную сторону. Для того чтобы накинуть тетиву на выточенные из моржового клыка наконечники, его приходилось сгибать всем телом, зажав между ног.Долго целиться, удерживая стрелу у уха, Шишагов не может, не хватает сил. Натянул, рванув обеими руками, чуть придержал, и тут же отпустил большойпалец руки, с надетым на него кольцом из бледного жёлто- зелёного нефрита. Для стрельбы в набитую сеном старую шкуру этого хватало, ножизнерадостная улыбка наблюдавшего за Ромой шамана обещала в ближайшем будущем бесконечные и разнообразные тренировки.
Машка не стала уходить, затаилась под ногами у Шишагова, поджав под живот лапы и превратившись в серую пушистую кочку, только кисточки наушах торчат. Тишина, только пар от дыхания вырывается облачком, оседая инеем на одежде. В полынье плеснуло раз, другой. Несколько нерп одна задругой высунули из воды головы, раздувая ноздри. Шаман приготовился к стрельбе, Роман тоже наложил стрелу на тетиву. Когда слева донёссяхарактерный скрип, он вскинул оружие и выстрелил в ближайшую цель. Белые перья мелькнули над головой тюленя и стрела канула в воду. Тюленинемедленно нырнули, но одна тушка сразу всплыла снова. Старик не промахнулся. Он вышел из укрытия, разматывая обёрнутый вокруг бёдер ремень сдеревянной чуркой на конце. Размахнулся, и перебросил ремень через тюленя, выбрал его, и в нужный момент резко рванул. Торчащие из чурки крючкивоткнулись в тюленя, и его удалось подтащить к краю льда. Извлечённая из воды добыча испятнала снег кровью, сочащейся из пробитой навылетголовы.
