— Неужели никто не мог вам помочь? А семья вашей матери?
— Мы давно потеряли их из виду. Родители матери не хотели, чтобы она выходила замуж за англичанина. А когда узнали, что их зять протестант, отказались от дочери. Дед и бабка были ревностными католиками. Мать не могла обратиться к ним за помощью.
— А семья вашего отца?
— Мы ничего о них не знали, отец никогда не рассказывал о своей жизни в Англии. Когда он умер, мне пришлось заботиться о семье-я был старшим. Работал на плантациях, сортировал мусор на свалках…
От ужаса Эвелин задохнулась, и рассказчик мрачно посмотрел на нее.
— Да. Это грязная работа. Я часами по пояс стоял в отбросах. От вони меня начинало мутить, мухи облепляли мое тело, и невозможно было отогнать их.
Девушка побледнела.
— Боже!.. Дети, маленькие дети… Но разве никто не знал, что там происходит? Никто не пытался все это прекратить?
Тэлворт хмыкнул.
— Конечно, об этом знали все. Но это приносит деньги. В Латинской Америке у бедняков есть выбор: умирать с голоду или выполнять отвратительную работу, чтобы заработать гроши на пропитание.
— Но полиция?…
— Полиция? — Марк улыбнулся наивности s молодой англичанки. — Она или делает вид, что никого и ничего не видит, или требует свою долю… Разумнее не вмешиваться…
— Господи, как вы смогли это выдержать? Марк пожал плечами.
— Ко всему можно привыкнуть-к запаху, к крысам…
— Крысы? — девушка вздрогнула.
— Вся свалка кишит крысами и мухами. Мухи откладывают яички в гниющую пищу, и кажется, что вся свалка шевелится от личинок этих тварей.
Эвелин почувствовала тошно г у Она прижала ладонь к губам. Лицо побелело, на лбу выступили бисеринки пота.
Марк чертыхнулся и успел подхватить готовую потерять сознание девушку.
— Не следовало говорить вам об этом, — с досадой сказал он. — Все, хватит. Больше не скажу ни слова. Не хотите прилечь?
— Нет, сейчас все будет в порядке, — шепнула Эвелин, опираясь на сильную мужскую руку. Шея Марка была мощной, но стройной, если чуть-чуть подвинуться, можно коснуться ее губами. Какое-то незнакомое, тянущее ощущение в низу живота отозвалось истомой во всем теле.
Марк, словно почувствовав настроение девушки, нежно поглаживал ее спину, шептал, зарывшись лицом в мягкие душистые волосы:
— Простите, не надо было взваливать такую тяжесть на ваши плечи!
— Я хотела узнать вас и рада, что вы мне доверились…
Девушка прикрыла глаза, всем телом прижалась к Марку и губами робко коснулась его шеи.
Мужчина судорожно вздохнул, и его рука стала менее напряженной, а нежные ласки пальцев — более чувственными. Каждое прикосновение иголочкой желания вонзалось в сердце Эвелин.
— Какой кошмар вы пережили, — бормотала она, нежными, но невинными поцелуями покрывая шею Марка.
От волнения голос Тэлворта стал низким и хриплым:
— Он до сих пор со мной. Но все равно, не следовало посвящать вас в это. Не желаю, чтобы вы переживали. Зачем я начал этот разговор… Это случилось против моей воли.
— Вам нужно выговориться. Так бывает со всеми. Нельзя все держать в себе, — нежно заме, тила Эвелин. — Тронута, что вы выбрали меня.
Вспомнив о приличиях, девушка неохотно подняла голову. Хотелось оставаться в его объятиях весь день. Нет, всю жизнь.
Марк ласково смотрел на прелестное дитя. Только человеку с доброй душой ребенка свойственно такое сострадание к ближнему.
— Вы еще очень молоды, и в силу вашего происхождения мало сталкивались с жестокой действительностью. Конечно, вам трудно пред. ставить, что в мире существует подобная грязь.
— Я ухаживала за своей матерью до самой ее смерти, — тихо заметила Эвелин. — Она умирала долго и мучительно, и кроме меня рядом никого не было.
— Боже, как я забыл об этом! Но ваше сердце не очерствело.
Эвелин покачала головой.
— Может, и так. Но боль осталась, все месяцы страха и волнений. Я не могла плакать, боялась, что мама увидит это и огорчится.
— А ваш отец? Где был он в это время?
— На студии или с той женщиной, на которой женился сразу после смерти мамы.
Девушка говорила ровным, спокойным голосом.
Марк впервые подумал, что несчастливое детство может быть и у детей состоятельных родителей.
Эвелин улыбнулась:
— Видите, у нас есть кое-что общее. Нам не очень нравятся наши отцы!
Марку захотелось стать для этой девушки, всем, своей любовью возместить то, что недодали другие.
Он ограничился тем, что погладил ее мягкие волосы. Пальцы задержались на нежной девичьей шейке. Эвелин почувствовала, как сердце прыгнуло в груди, словно лягушонок.
Сзади послышался какой-то шорох, и Марк быстро опустил руку и слегка отстранился. Девушка, покраснев, обернулась на звук.
В дверях стоял Барри. Позади него кто-то маячил, но Эвелин от волнения не сразу поняла, кто это.
— Мисс Карсон, мистер Камбер и мистер Мейвор, сэр, — невозмутимо, как и положено хорошему дворецкому, доложил Барри. Он получал неплохие деньги за то, что иногда становился слеп и глух. А немногословным он был от природы.
Тэлворт грозно нахмурился, синие глаза метали молнии.
— Вот так сюрприз! — В голосе хозяина тепла оказалось не больше, чем в Антарктиде.
Девушка порадовалась, что реплика адресована не ей.
Эвелин случайно поймала взгляд Валери. Если бы взгляд мог убить, мисс Карсон с удовольствием бы этим воспользовалась. Валери смотрела на родственницу с ненавистью, как на врага.
Она ревнует! Эвелин поразило это открытие. Ревнует Марка ко мне!
— Мы едем навестить друзей, — объяснял Магнус Камбер беззаботным голосом, но в нем явственно звучала фальшь. — Со мной отчет. Собирался послать его почтой, но сведения весьма конфиденциальны, и я передумал.
Трудяга достал папку, извлек несколько бумажек, соединенных скрепкой, и протянул шефу. Широкой улыбке рубахи-парня не доставало тепла. Казалось, Камбер не улыбался, а скалил зубы.
— Когда я сообразил, что мы будем проезжать мимо вашей виллы, решил, что стоит завезти бумаги лично.
Тэлворт, сверля ирландца взглядом, взял отчет и швырнул на стол с натюрмортом, не позаботившись проверить точность броска.
— Следовало отдать бумаги моему референту, — процедил хозяин, которого не обмануло рвение служащего.
Дерек не сводил глаз с Эвелин. Заметив это, она потупилась. Юноша кипел от ярости, потому что видел свою девушку в объятиях другого. От ревности у него перекосило лицо. Эвелин не хотела вселять напрасную надежду, но и не желала никому причинять боль.
Валери по-хозяйски вошла в оранжерею, приблизилась к мольбертам и начала рассматривать картины. Женщина улыбалась, но в улыбке чувствовалась насмешка.
— Марк! Не знала, что вы рисуете! Вы полны сюрпризов!
Тэлворт почувствовал издевку.
— И вы тоже… — протянул он. — Я не подозревал, что вы и Магнус… друзья?!
Валери и бровью не повела, непринужденно рассмеявшись.
— Я также не знала, что вы и моя маленькая кузина так близко знакомы.
— Вы весьма многого обо мне не энаете, — отрезал Марк.
Валери странно усмехнулась.
— Жду не дождусь, чтобы восполнить пробелы!
— Будьте осторожны, — посоветовал Тэлворт. — Вспомните, что случилось с кошкой.
Валери подняла бровь:
— С кошкой?
— Ее сгубило любопытство.
— О, не беспокойтесь. Я буду осторожна! — Женщина мило улыбнулась.
Магнус протянул руку Эвелин. Он ухмылялся оттого походил на акулу.
— Нас никто не представил… Я — Магнус Камбep, доверенное лицо мистера Тэлворта, выполняю особые поручения.
Эвелин назвалась. Рука оказалась потной, и девушка постаралась как можно быстрее закончить процедуру знакомства.
Валери, ухмыляясь, изучала работу Эвелин.
— Мистер Тэлворт дает тебе уроки? — Она искоса взглянула на Марка. — Марк, вы взялись за ее обучение?
Во всем, что говорила эта змея в облике женщины, существовал подтекст. Даже неискушенная в интригах Эвелин поняла намеки и зарделась.
