Мои соски сейчас стали слишком чувствительными. Его взгляд на мне помог произвести оргазм получше, чем тот, который у меня был в субботнюю ночь. Я подумала, что бы произошло, если бы он их коснулся. Я сжала ноги вместе и со всех сил пыталась оттолкнуть эту мысль. Это бы отправило меня обратно в мою кровать с рукой в моих трусиках. Я должна была это контролировать. Кейдж был намного большим, с чем мое тело могло совладать.
Он хотел остаться. Он хотел быть поближе ко мне. Больше он ни о чем не просил. Я не понимала. Почему он остался здесь и бесплатно работал, ради того чтобы быть рядом со мной, если он не думал, что у нас однажды снова будет то, что было раньше? Он ранил меня. Он совершил то, за что нет оправданий, и мне было страшно доверять ему. Но я хотела, чтобы он был здесь. Я хотела видеть его сексуальную улыбку. Я хотела видеть, как он смотрит на меня с желанием. Я также по нему скучала. Мне нравилось с ним разговаривать, какими бы краткими наши разговоры не были.
Я отошла от окна. Ему нужно было что-то поесть, и я хотела снова с ним поговорить. Наедине. Без Джереми. Может быть, его охота была и не такой уж плохой. Кроме того, Кейдж думал, что я все еще помолвлена. Он не станет делать того, чего не должен. Что есть хорошо, потому что я не была уверена, что смогу ему отказать.
Как только яйца и бисквиты были готовы, я позвонила ему на телефон впервые за шесть месяцев.
— Привет, — ответил он на первый же гудок.
— Завтрак готов, — ответила я.
— Буду через секунду, — сказал он, прежде чем положить трубку.
Я могла написать ему сообщение. Я знаю. Я просто хотела ему позвонить. Услышать его голос. Приятный звук, когда он сказал, что будет через секунду, стоил того.
Этим утром я пожарила колбасу вместо бекона, а яйца были дополнением, на которое я обычно не тратила времени. Да, я немного переборщила, но я не буду об этом думать. Все равно Джереми здесь не было, поэтому я делала то, что хотела, без какого-либо осуждения.
Кейдж открыл дверь и сделал шаг на кухню. Я повернулась как раз вовремя и увидела, как он снял свою кепку и повесил ее около двери. Он засиял улыбкой. Той улыбкой, от которой мои трусики стали влажными. Да, той улыбкой. Я была абсолютно уверена, что он тоже об этом знал.
— Черт, малышка, мне сегодня достаются яйца? И колбаса? Что правильного я сделал? — спросил он с дразнящим огоньком в его глазах, как только выдвинул стул и посмотрел на меня. — Ты тоже ешь, — сказал он. Это был не вопрос. Он потянулся и выдвинул стол около себя. Я села и позволила ему задвинуть себя. Затем он сел и принялся наполнять мою тарелку.
Я позволяла ему делать это каждое утро. Это было не тем, о чем я хотела сильно думать. По крайней мере, я и не думала. Но было ли это правильно? Делало ли меня это слабой и нуждающейся?
— Почему ты это делаешь? — спросила я, как только он поставил тарелку передо мной.
— Что? Наполняю твою тарелку?
Я кивнула.
— Потому что мне нравится заботиться о тебе, — было его простым ответом, прежде чем он принялся наполнять свою тарелку. Я снова хотела спросить у него "почему", но он уже сказал мне, как он себя чувствовал этим утром. Я не собиралась продолжать заставлять его об этом говорить. У меня было сложное время поверить, что он любит меня. Я видела фотографии и видео. Они навсегда отпечатались в моем сознании.
Я взяла кусочек колбасы и подождала минуту. Прямо по сигналу Блисс стала шевелиться. Я потянулась за рукой Кейджа. — Когда я ем, она двигается, — сказала я. Он перестал есть и полностью обратил внимание на мой живот. Я взяла другой кусок и наблюдала, как Кейдж держал мой живот, будто это было что-то хрупкое, вроде настоящего младенца. Он дотронулся до низа моей рубашки, и его голубые глаза посмотрели на меня. — Можно? — спросил он. Я была к этому готова.
Я кивнула.
Он просунул руки под мою рубашку и, как и прежде, мое тело задрожало от контакта. — Ешь, — улыбаясь, сказал он.
Я сделала, как было сказано, и наблюдала, как Блисс начала шевелиться под его руками. Его пальцы растопырились по моей коже, и, когда она начинала двигаться, он начинал прикасаться ко мне так, что мои беременные гормоны просто зашкаливали. Я заставляла себя класть еду в рот, чтобы оставлять его руки на себе. Минуты, когда Блисс не двигалась, было временем, когда его ласка отводилась мне. Блисс двигалась, и его руки двигались вместе с ней. Когда она останавливалась, его большие пальцы были прямо под моей грудью. Если он двинет их посильнее, то они окажутся под моим лифчиком. Я сдерживала дыхание. Я не была уверена, что смогу сдерживать звуки, если он дотронется до моей груди.
— Ева? — спросил он. Его голос упал до низкого шепота.
— Ммм? — было все, что я могла сказать.
— Если я двину своими пальцами, и ты простонаешь еще раз, я не уверен, что смогу оставаться хорошим. Я пытаюсь, милая, но ты издаешь эти стоны, и я начинаю медленно терять контроль.
Оу! Меня отбросило назад. Я не знала, что издаю звуки. Как я могла издавать звуки? Я отодвинула свой стул и встала. — Я не знала. Не хотела. Извини. — Удалось проквакать мне, прежде чем я сбежала в свою комнату во второй раз за одно утро.
КЕЙДЖ
Моя невидимая фея вернулась. Сэндвич каким-то чудом оказался на заднем борте вместе с пакетиком чипов и термосом, полным сладкого чая. Она скрывалась. Я, вероятно, не должен был ничего говорить о ее маленьких звуках, но черт побери, я был на грани того, чтобы сделать то, к чему она не была готова. Я пытался спасти себя от того, чтобы все испортить. А теперь она от меня пряталась. Я терпеть не мог, что она от меня скрывалась.
Я решил, что позволю ей сегодня прятаться. Дам ей день, чтобы мы про это забыли. Но завтра я не позволю ей проскользнуть мимо меня. Я ненавидел то, что она чувствовала, будто должна была прятаться от меня. Я почти забыл, какой пугливой могла быть Ева. Я еще раз обернулся, прежде чем направиться к машине. Ее дверь была закрыта, и я подумал, будет ли она сегодня хорошо спать. Она не поддержала меня в предложении переночевать в сарае.
Я открыл дверь машины, когда услышал, как закрылась передняя дверь дома. Я обернулся. Ева стояла на крыльце и смотрела на меня. Что же мне с этим делать? Черт возьми, это тяжело.
— Я все сделал. Вернусь утром, — выкрикнул я ей.
— Хорошо. Спасибо. Ну, тогда увидимся, — ответила она. Затем она стала закручивать прядь волос вокруг своего пальца и кусать губу. Это означало, что ее что-то беспокоило, и она не знала, что с этим делать. Или как мне об этом сказать.
Я закрыл дверь машины и подошел поближе к крыльцу. — Что не так, Ева?
— Куда ты едешь? — спросила она. Не то, что я ожидал.
— Домой. А что? Тебе что-то нужно?
Она снова посмотрела на дом и сделала глубокий вдох. — Я не хочу оставаться здесь одна, без Джереми. Я обычно сплю с телефоном около себя, и его номер уже нажат, поэтому все, что мне остается сделать, — это нажать на звонок.
Похоже, я остаюсь здесь. Я не буду улыбаться. Не буду. Но черт, мне так хочется. — У меня есть запасная пара свитеров и футболка в машине. Позволь мне их забрать, и затем я пойду в сарай. Иди в дом и расслабься. Я никуда не уезжаю.
Она не двигалась. Я пошел обратно в машину и взял свои вещи. Ева все еще стояла на крыльце, когда я шел к ней. И она все еще кусала губу и крутила волосы.
— Что не так? Ты все еще делаешь эти штуки с волосами и губой, — сказал я.
Она опустила руку от волос и перестала кусать губу. Затем она вздохнула и указала на дом. — В доме есть куча кроватей. В сарае сейчас холодно, и я не смогу спать, беспокоясь, что ты там замерзаешь.
Я не буду улыбаться. Черт, это так сложно. — Хорошо. Если ты уверена. Потому что я могу взять запасные одеяла, и мне будет здесь тепло.
Она покачала головой. — Нет. Это глупо и бессмысленно. Просто иди внутрь. Я не приготовила ужин, но подумала, что смогу сделать чили.
