Но наблюдать за этим мне нравилось куда больше, чем за пикировками светлых с Альей, который как раз вошёл в гостиную.
Ему Дэнимон кланяться не стал. Как и никто другой, впрочем. Тёмные — потому что были не в тех отношениях, чтобы кланяться. Светлые — потому что не собирались переламывать себя. Впрочем, Алье явно было плевать на поклоны: что-что, а самооценка у него не страдала.
Повелитель дроу посмотрел на Навинию. Та смотрела на него в ответ.
И то, как они смотрели, порядком меня удивило.
Я ожидала ледяного презрения или обжигающей ненависти — от неё, я ожидала сального взгляда и гадких усмешек — от него… но не было ни того, ни другого. Лишь её смущение, краской вспыхнувшее на смуглых щеках, и упрямо сжатые губки, явно призванные это смущение скрыть. И тяжёлое, пытливое внимание, с которым он вглядывался в её глаза, словно без слов задавая вопрос, на который не знал ответа.
Словно здесь и сейчас они были только вдвоём.
Минутку. Ей что, правда… понравилось?
О, нет. О, нет, нет, нет! Только не говорите, что Навиния тоже стала жертвой законов жанра! Всё тех же паршивых любовных романов — и одного из штампов, так любимого авторами подобных нетленок. Под названием «она не хотела, но она хотела», или «её тело предало её».
Потому что насилие — точка в отношениях. И никак не начало.
Но неужели он действительно жалеет?..
Морти подозрительно прищурила один глаз. От неё тоже не укрылись странные взаимоотношения брата и принцессы людей.
— Все уже здесь, — наконец сказал Алья, первым отведя взгляд. — Значит, пора?
— Пора, — кивнул Лод.
Повелитель дроу подошёл к сестре. Обнял молча, крепко, нежно.
Так, как я от него не ожидала.
— Я бы пошёл с тобой, если б мог, — сказал он потом.
— Я знаю, — ответила Морти. — Всё хорошо. Я справлюсь, Алья. В следующий раз ты пойдёшь туда со мной. — Она быстро посмотрела в сторону Лода. — И не только ты.
Дроу запечатлел на её лбу долгий поцелуй.
— Идите. Я буду молиться за тебя. — Взгляд Альи скользнул в сторону, чтобы задержаться на моём лице. — За вас обеих.
Наверное, это было наивысшее признание моих заслуг, которого я могла удостоиться.
В знак благодарности я склонила голову и, сложив ладони в молитвенном жесте, поднесла их к губам. Надеясь, что меня поймут, и поймут правильно.
— Идёмте, — коротко велел Лод.
Он увлёк Морти к лестнице, Дэнимон на прощание сердечно хлопнул Восхта по плечу, и мы с колдуном светлых направились следом за колдуном тёмных.
— Что это было? — осведомилась принцесса, когда мы покинули башню. — Алья и Навиния…
— Наши сердца порой такие непредсказуемые, — беззаботно откликнулся Лод.
Я покосилась на Восхта, но тот промолчал. Видимо, не решился ничего говорить.
Как и я.
Раз уж эта парочка твёрдо намеревалась скрыть свой грешок…
До дворцовых ворот добрались быстро. При ходьбе я ничтоже сумняшеся опиралась на знамя, как на трость, и древко стучало по камню в такт моим шагам.
— Я отправлю вас на площадь перед дворцом Повелителя эльфов, — сказал Лод, выведя вражеского колдуна из сада, придерживая за плечо. За воротами было пусто, для дроу давно настало время сна. — Если всё пойдёт, как мы рассчитывали, там вас уже ждут.
— Звучит довольно мрачно, — заметила я.
— Надеюсь, действительность окажется иной. — Лод коснулся ладонью серебряного круга на шее у Восхта. — Рестрикхьюнор фьор моге, йох хьютто дэ.
Моих познаний рандхейвского хватило, чтобы перевести заклинание как «ограничения на магию, я снимаю вас».
— Теперь ты можешь колдовать, — бросил Лод, когда руны на ошейнике полыхнули белым сиянием. — Но с ограничениями, которые я наложил ранее… даже не пытайся обратить силы против тех, кого я велел охранять.
— И не думал, — проворчал Восхт, морщась и потирая шею. Кажется, серебро нагрелось слишком сильно.
— Чудесно. Люблю иметь дело с сообразительными людьми.
Лод, отвернувшись, размашистыми движениями начертал в воздухе руны, проявившиеся зеленоватыми линиями, слабо светящимися. Они осели на тёмный камень, которым в городе дроу мостили дороги, и сложились в ещё одну гексаграмму.
Когда она засияла в вечной ночи изумрудным, жутковато-кладбищенским светом, Лод отступил на шаг — чтобы взять ладони Морти в свои.
— Я буду следить за вами. Неотрывно. Не бойся.
— Я знаю. — Принцесса улыбнулась из-под глубокого капюшона. — И я не боюсь.
Их прощальный поцелуй был долгим, чувственным — и странно целомудренным. Обычно прилюдный обмен слюнями меня смешил, но эти двое… их поцелуй был красивым. Таким же, как они сами. Таким же, как их пара.
И не вызвал во мне ни ревности, ни зависти, лишь тихую грусть. От осознания, что тот его поцелуй, вернувший меня к жизни в самом начале этой истории — был первым и последним.
— Снезжана…
Опираясь на королевское знамя, я подняла глаза. Лод уже повернулся в мою сторону.
Он не коснулся меня. Не погладил по волосам. Мы не взялись за руки и не обнялись — просто постояли несколько долгих секунд, разделённые парой шагов.
Но одним взглядом сказали друг другу столько же, сколько словами — в прошлую безумную ночь.
Нет. Ничего уже не будет по-прежнему. Ничего и никогда.
— Я в тебе не сомневаюсь, — сказал Лод потом. И только.
А я кивнула. И только.
И, переглянувшись с товарищами по парламентёрству, одновременно с ними сделала размашистый шаг к центру гексаграммы.
Головокружение. Полёт. Ночную черноту перед закрытыми веками сменило алое марево дня, а журчащую тишину города дроу — шум, полный испуганных вскриков.
На сей раз мне удалось удержаться на ногах. Глаза я открывала с осторожностью, но серый свет пасмурного дня не резал их так, как ожидалось. И я даже не успела оглядеться, когда Восхт метнулся вправо — и принял удар чужого клинка на длинный посох, материализовавшийся в его руках. Сначала показалось, что посох из хрусталя, но потом стало ясно — из воды, прозрачной и текучей.
— Не надо! — мучительно выкрикнул колдун в лицо изумлённого эльфийского стража. — Они прибыли для переговоров!
Мы будто стояли на лесной опушке, которую кто-то решил вымостить брусчаткой… но я знала, что деревья, окружавшие просторную площадь с фонтаном, — на самом деле эльфийские дома. Вокруг, держась на почтительном расстоянии, замерли эльфы, белокожие и златовласые, в летящих одеждах. Точно такие, как в моём сне.
Прямо перед нами высился дворец. Огромное, огромнейшее дерево со стволом шириной с небоскрёб, с корой цвета золота и янтарной листвой, окружённое изгородью белого камня.
И тут я поняла, что день вовсе не был пасмурным.
Просто колоссальная крона затеняла всю площадь, затмевая небесную синь.
У серебристых ажурных ворот дворца, должно быть, дежурили два стража — и один сейчас опускал меч, недоверчиво глядя на колдуна. Второй не успел пустить клинок в дело, но держал его наготове, неотрывно глядя на Морти.
— Восхт, — выдохнул первый, — ты защищаешь эту подгорную тварь? Почему? И где принц? От вас больше недели ни слуху ни духу, Повелитель уже объявил о розыске, а теперь…
А потом взгляд васильковых эльфийских глаз остановился на ошейнике.
— Они пленили тебя? — Лицо эльфа, и без того длинное, вытянулось ещё больше.
Что-то не похоже, чтобы нас ждали.
Это зародило во мне очень нехорошие предчувствия.
— И меня, и Дэна, и принцессу Навинию, — беспомощно подтвердил Восхт. — Фаник должен был предупредить…
Перевода следующих слов, которые выплюнул эльф, я не знала.
Видимо, оно и к лучшему.
— И что подгорным выродкам от нас понадобилось? — голос второго стражника своей холодностью мог посоперничать с айсбергом.
— Мы не желаем зла. Мы пришли, чтобы заключить мир. — Морти ступила вперёд, руками в перчатках придерживая края широкого капюшона. В её голосе, певучем и нежном, звенело спокойное достоинство королевы. — Не советую больше нападать. Ошейник велит Восхту защищать нас до последней капли крови. В случае серьёзной опасности мы немедленно переместимся обратно под горы, и вы лишитесь единственной возможности вернуть того, кто наследует эльфийский престол.
