— Он пропал? То есть… я догадывалась, что с ним что-то случилось, но думала…
Она взволнованно посмотрела на Купидона, ожидая разъяснений.
— Если мы выслушаем вашу версию событий, возможно, сумеем вам кое-что объяснить, — ответил Купидон. — Будьте добры, расскажите, пожалуйста, что произошло.
— Вы не знаете, где он?
— Пока нет. Но, может быть, вы поможете нам найти его. Прошу вас, расскажите все, что знаете.
— Что ж, — вздохнула она. — Я… Профессор Эдер позвонил мне в понедельник, очень рано утром…
— Мадам, извините, не могли бы вы начать с… Вы работаете на него, верно?
— Да, я его ассистент.
— Вроде секретаря?
— Нет-нет, я помогаю ему в исследованиях. Я пишу магистерскую работу по прикладному и компьютерному анализу. Я младший научный сотрудник в отделении прикладной математики и теоретической физики, где преподает профессор Эдер. Он мой научный руководитель. Помимо собственных задач, я выполняю исследования для некоторых его работ.
Купидон заметил, что Лиллиан слегка подалась вперед. Она держалась сосредоточенно и серьезно. От него не ускользнуло, что она немного напряжена. Ему показалось, что она подчеркнуто называет пропавшего «профессором Эдером», хотя… может быть, ему это только кажется?
— Выговор у вас совсем не британский, — заметил Скелет.
— Совершенно верно, я из Соединенных Штатов.
— Откуда именно?
— Кингсвилл, штат Техас. Маленький городок, о котором никто не слышал. Он недалеко от Сан-Антонио.
— Я участвовал в марафоне «Рок-н-ролл» в Сан-Антонио, — мечтательно улыбнулся Скелет. — Там красиво. Но жара…
— Значит, вы бывали в наших краях и все знаете.
Купидон понимал, что Скелет хочет воспользоваться удобным случаем и в очередной раз похвастать тем, что учился в Штатах. Поэтому он его опередил:
— Давайте вернемся к профессору Эдеру.
— Да, конечно. На чем я остановилась?
— Вы давно у него работаете?
— С начала пасхального семестра.
— То есть с какого времени?
— С января.
— И вы с ним видитесь каждый день?
— Ну, не каждый. Он человек занятой. Может быть, два-три раза в неделю, на кафедре.
— Когда вы видели его в последний раз?
— В четверг на прошлой неделе.
— Где?
— На кафедре…
— В университетском городке?
— Ну да… у него в кабинете.
За одиннадцать лет службы в уголовном розыске Вону Купидону довелось допрашивать не одну сотню человек. Сначала он служил в участке на Митчеллс-Плейн, потом в Южном Бельвиле, в отделе по борьбе с организованной преступностью, а последние несколько лет — в УРОВП. Благодаря большому опыту и многочисленным лекциям и курсам, в том числе по судебной психологии, он неплохо разбирался в искусстве лжи. Он знал, что способность выдавать ложь за правду коренным образом меняется от человека к человеку. У некоторых лгать получается естественно, ловко и гладко — такими невольно восхищаешься даже после того, как арестуешь их. Другие буквально излучают все предсказуемые признаки лжи, они обманывают очень неуклюже и бесхитростно, хотя и не догадываются, что с первых же слов выдают себя. Кстати, они всегда очень возмущались, когда их уличали во лжи. Были и такие, которые находились где-то посередине между первыми и вторыми. Лиллиан Альварес трудно было назвать опытной лгуньей, но для дилетантки у нее получалось неплохо. Ее выдавали не глаза, не жесты и не мимика, а паузы и интонации. Она как будто очень стремилась им помочь, угодить, демонстрировала показную искренность: «Вот посмотрите, как я с вами откровенна».
Тактика поведения с подобными собеседниками заключалась в том, чтобы притворяться, будто вы им верите, поддакивать им, позволить им самим загнать себя в угол.
— И тогда… вы заметили что-нибудь странное?
— Вовсе нет. Он говорил, как всегда, весело и остроумно. Он может быть очень забавным — всегда придумывает математические каламбуры…
— Ясно, — сказал Купидон, как будто что-нибудь понял. — Он не упоминал о том, что собирается путешествовать?
— Нет.
— Значит, в следующий раз вы получили от него весточку только вчера утром, когда он вам позвонил?
— Нет, в понедельник… Да, вчера! Мне казалось, прошло больше времени… На прошлой неделе, во вторник, мы должны были с ним встретиться для консультаций по работе, но его на месте не оказалось, и никто не знал, где он. Что вовсе не является чем-то необычным. Понимаете, у него столько разнообразных обязанностей — он ведь занимается не только научной работой, но и политикой, он активно борется с терроризмом…
— Вы имеете в виду его алгоритм?
— Вот именно. Обычно он присылал мне эсэмэску или письмо по электронной почте, в которых отменял наши встречи, но в тот раз я ничего не получила. И я все же не забеспокоилась.
Официант принес виски и кофе. Скелет потянулся к кошельку, но Купидон оказался проворнее.
— Сдачу оставьте себе, — сказал он.
Когда официант ушел, Купидон продолжил:
— Хорошо. Значит, до его вчерашнего звонка никто не связывался с вами и не сообщал о нем?
— Нет.
— Ясно. Итак, вчера утром… Вы сказали, он позвонил очень рано. Не можете вспомнить, когда именно?
— Было часа три ночи. Наверное, поэтому мне кажется, что прошло очень много времени…
— Три часа ночи по Гринвичу? — уточнил Скелет.
— Да.
— То есть около пяти по южноафриканскому времени? — продолжал Скелет.
— Наверное…
— Он звонил со своего телефона? — спросил Купидон.
— Вот интересно… О, вы, наверное, хотите спросить, высветился ли на моем телефоне его номер?
— Да.
— Хороший вопрос… Не помню. Кажется, я даже не посмотрела на экран. Он… Звонок меня разбудил, и я была сонная.
— Пожалуйста, взгляните сейчас… посмотрите на свой телефон!
— Конечно… мне самой надо было об этом подумать! — Лиллиан открыла сумку и достала телефон. Ловко провела пальцами по экрану. Скоро она нашла что искала и удивленно продолжала: — А знаете, нет… Он звонил с какого-то другого номера… в семь минут четвертого.
— Продиктуйте, пожалуйста, номер, с которого он вам звонил.
Она продиктовала номер, который начинался с кода +44. Купидон записал его в записную книжку.
— Вы узнаете этот номер?
— Нет, он незнакомый.
— Ясно. Итак, что он сказал?
— Извинился, что звонит в такое время, а я ответила, что ничего страшного. Потом он спросил, могу ли я оказать ему огромную услугу…
— Какой у него был голос?
— Виноватый.
— Не подавленный?
— Нет, я бы не назвала его подавленным… Он всегда очень спокоен, поэтому я… Нет, он не звучал подавленно.
— Хорошо. Что дальше?
— Ну, я ответила: да, конечно, все что угодно. Тогда он сказал, что попал в небольшой переплет, дело очень щекотливое, так что от меня в самом деле потребуется огромная услуга. Мне придется пролететь на другой конец земного шара, но он вспомнил обо мне, потому что я не раз при нем говорила, что мне хочется побывать в Африке. Если же мне это неудобно, я могу отказаться, и он не обидится. Но я воскликнула: ух ты, как здорово! Когда мне нужно лететь? И он ответил, что забронировал для меня место на рейсе… Понимаете, он выражался очень вежливо, как принято у британцев, на самом деле он сказал примерно так: он надеется, что я не возражаю против того, что он взял на себя смелость и забронировал мне билет на самолет, который вылетает в семь тридцать утра из Хитроу в Кейптаун…
Глава 43
Гриссел еще ел, но без всякого удовольствия. Мбали отодвинула пустую тарелку, вытерла пальцы бумажной салфеткой и сказала:
— Скелет раскопал что-то интересное насчет Дэвида Эдера.
— Что?
— Возможно, он не… Я как раз сейчас пытаюсь понять, что это значит. Судя по всему, Эдер входит в группу британских ученых, которые протестуют против стремления правительства держать все в секрете и вторгаться в частную жизнь граждан.
Гриссел состроил удивленную мину.
