– Вот, Леон, теперь ты увидел, где мы живем. Доволен, или хочешь дальше прогуляться?
– Здесь только это?
– Да, Леон: снег, камни и старый форпост с почти бесполезными старыми вещами, которые сохранил холод.
– И я так понимаю, что с подвозом еды и прочего у вас сейчас проблемы?
– Нет, Леон, все хуже. Гораздо хуже. Мы умираем, Леон. И ты умрешь вместе с нами, если все будет идти, как идет.
– Гм… А если что-то пойдет не так?
– Чтобы изменить ход событий, надо что-то делать.
– Буду удивлен, если вы все как один собрались сидеть сложа руки в ожидании голодной смерти.
– Нет, Леон, мы делали. Делали что могли. Но этого оказалось мало.
Не очень-то люблю вызываться добровольцем, но и пожить не дурак, так что предложил, не задумываясь:
– Если я могу чем-то помочь, то готов.
– Можешь. Наверное, можешь. Но лучше говорить не со мной, а с Айшем. Он у нас самый старший, и он однажды нас уже спас.
– Думаю, с разговором тянуть не стоит, запасы у вас не бесконечные.
– Тебе не стоит много ходить. Вернемся назад, я приведу Айша к тебе.
Не знаю, к какой расе можно было отнести Кайру: при белой коже и прочих признаках, присущих европейцам, рост и фигура у нее таковы, что прикрой лицо – и примешь за белокожую японку. Айш же был явным азиатом: желтый, рожа плоская, только рост неожиданно высокий, не уступает моему. А я ведь привык поглядывать на плечистых северян свысока. Этот, в отличие от них, худощавый, но худоба его не болезненная, а кажется вполне естественной. И слабаком он не выглядит.
Если я гадал, сколько же лет Кайре, то на Айше сломался сразу. Такому может быть тридцать, а может, и все пятьдесят. Такая уж внешность.
Айш, зайдя, с ходу присел на единственный табурет, а Кайра осталась стоять, что меня слегка покоробило. У нас так не принято, ну, да в чужой монастырь… Можно, конечно, пригласить устроиться на моей лежанке, но опасаюсь, что это могут неправильно понять, так что лучше не подставляться. Хотя не удивлюсь, если здесь в этом не усмотрят ничего предосудительного.
– Приветствую, Леон. Меня зовут Айшан Сакри, я родом из Таучи. Но ты обращайся ко мне так, как обращаются друзья – просто Айш.
– Спасибо, что принял меня в их число.
– Нет, Леон, принимал не я, а Талашай.
– Зверь?
– Не зверь – муунт. Представитель редчайшей разновидности муунтов: умный, быстрый, лучше всех защищенный, летающий. Великий небесный убийца.
– И каким же образом он зачислил меня в число друзей?
– Тем, что не убил тебя и доставил сюда.
– Я знал секретное слово.
– Да, Талашай может принять лишь того, кто его скажет. И лишь в том случае, что это позволил хозяин. И есть еще одно условие: в случае смерти хозяина тот, кто произносит слово, не должен иметь к ней отношения. Муунта нельзя обмануть. Даатлькраас Таальчи Сиссарис из Дома Ташшани доверял тебе настолько, что научил тайному слову. Такое можно доверить не всем. Затем он умер, но ты не был виноват в этом. Даатлькраас доверял тебе всецело, другому бы он Талашая не доверил. Мы чтим память о Даатлькраасе, его друг – наш друг. Скажи, как он погиб?
– Там, куда он попал, принято убивать пришельцев с юга. Я об этом не знал, иначе попытался бы этому помешать.
Чистая правда. Даатлькрааса трудно причислить к моим друзьям, но чего я точно не хотел, так это его смерти. Поступок генерала тогда застал меня врасплох, я никак не мог его предотвратить или хотя бы попробовать это сделать. До сих пор считаю, что Грул поступил тогда неразумно, у него не было причины. Скорее всего, сработала вбитая армейскими сапогами установка, требующая убивать таких, как Дат, при малейшей угрозе распространения информации об истинном положении вещей на дальнем юге. Плюс сказалось раздражение, вызванное заточением и непростыми обстоятельствами освобождения.
– Откуда здесь вообще знают, что Дат умер? Я ведь ничего не рассказывал.
– Среди нас есть те, которые могут это чувствовать. Не так сложно мыслями следить за дорогим тебе человеком, или хотя бы близким. Сложнее за чужим, но тоже можно. Даатлькраас был нам дорог.
– Понятно. Вы здесь знаете, кто я? Обстоятельства того, как познакомился с Датом?
– Нет. Мы можем следить за нитью его жизни, но не за поступками и окружением. Слишком далеко он оказался, и слишком трудно делать многие вещи в этих горах. Мы слабы, мы почти беспомощны здесь. Срединный хребет не любит магов, его холод замораживает не только тела, но и души.
– Тогда не буду отвлекаться на ненужные рассказы. У вас тут, как я понимаю, дела идут не очень хорошо. Кайра сказала, что вы вообще умираете.
– Мы ограничиваем себя в еде, ее здесь тяжело добывать.
– Да? Я понятия не имел, что ее можно добывать здесь хоть как-то.
– У нас есть способы, но они не очень эффективны. Мы неизбежно умрем от холода и голода, если останемся.
– Так в чем дело? На юге все так плохо, что вы не можете вернуться?
– Для нас, Леон, плохо. Даатлькраас разве ничего не рассказывал?
– Смотря что. Мы не успели как следует пообщаться.
– Мы последние из отрекшихся стражей. Там, на юге, на нас сейчас охотятся, будто на лютых зверей. У нас есть способы защиты, но трудно выстоять против целого мира. Мы шли сюда в надежде, что найдем укрытие на севере. Потом, возможно, переберемся через хребет в другом месте, и там найдутся земли, где к нам относятся не так враждебно. Путь оказался куда труднее, чем мы рассчитывали. Форпост нас спас, дальше дороги нет вообще. Счастье, что стражи издавна собирали разную информацию о мире и потому знали об этом убежище. Даатлькрааса направили дальше, муунт был лишь у него. Он должен был откормить ослабевшего Талашая, но что-то пошло не так. Даатлькрааса больше нет, но вместо него вернулся кое-кто другой. Теперь ты знаешь все.
– Ну, допустим, не все.
– Ты знаешь краткую историю событий, которые завели нас в эту западню. И Кайра сказала, что ты хочешь помочь нам из нее вырваться. Я в ответе за всех этих людей и готов тебя выслушать.
– Тут так сразу ничего и не скажешь… Вам нельзя здесь оставаться.
– Это очевидно и без тебя.
– Если на юг для вас дороги нет, остается одно – это север. Судя по размеру Талашая, он может зараз увезти двоих, а то и троих, если они будут такие, как Кайра. До побережья лететь недалеко, там, правда, ничего хорошего нет, но зато тепло. Плюс ни один корабль не приблизится к скалам, то есть вас можно собирать там без опаски, что кто-то заметит. Там же можно сделать временную базу. Уж точно не замерзнете, и море накормит. О дальнейшем говорить не могу, я слишком мало о вас знаю. В том числе не представляю, чего вы хотите.
– Нам сейчас остается лишь одно: жить с теми, кто живет на севере. Но раз там таких, как мы, по твоим словам, убивают, не знаю, как и поступать. У нас и до тебя была такая информация, но не хотелось в это верить. К тому же это делают вроде бы не везде, данные противоречивы.
– Там, за горами, огромный материк. Вокруг него хватает и другой земли. И уж, поверьте, с такими, как вы, скорее всего, везде поступают одинаково. Существование людей на юге правители держат в секрете. Простой народ считает, что там ад. Предполагается, что рано или поздно вы пойдете войной на северян, так что верхушка к этому готовится. Пришельцев вроде Дата по возможности хватают и допрашивают, выведывая все, что они знают и не знают. После такого допроса смерть – великое благо. Если есть риск, что информация разойдется, убивают быстро и безо всякого допроса.
– В своих землях ты был великим человеком.
– Почему ты так решил?
– Ты легко говоришь о людях за Срединным хребтом, хотя для простого народа, по твоим словам, это тайна.
– Я, вообще, не совсем с севера.
– Ты тоже с юга?!
– Все гораздо хуже: я ни с севера, ни с юга.
Айш покосился на Кайру, но та лишь пожала плечами, при этом забавно сморщив носик. Опасаясь, что меня начинают принимать за не вполне психически нормального человека, я начал разъяснять:
