— Всё своим чередом… — отвечала мама.
— Дочке-то скоро в институт, поди…
— Куда ей, маленькая ещё.
— Я не маленькая! — вспыхнула Маша, и дракошка, сидевший у неё на плече, одобрительно крякнул, слегка расправив крылышки.
— Вот и я об том же, — согласился Смелянский, — А сынок у меня, ему будет десять, всё ещё в игрушки играет…
— Да и ей одиннадцать, — возразила мама.
— Ну, девочки, они быстрее мальчиков взрослеют! — подмигнул сосед, — Оглянуться не успеете, уже принцесса без приданого.
— Знаете, у меня там, на плите молоко стоит… — намекнула мама.
— Ближе к делу, правильно, соседка! — улыбнулся её наивной уловке Смелянский. — Я слышал от сына, есть у вас одна зверушка. Так он бы очень хотел такую же на день рождения. Не подскажете ли, где поймали?
— Горыня мой! — возмутилась Маша. — Я его никому не отдам.
Дракоша зло сверкнул глазёнками и презрительно зашипел на Смелянского, причём гребень у него стал торчком, а хвост начал бить по Машиному плечу.
«Аськина выучка!» — смекнула девочка.
— А кто говорит, что отдать! — недоуменно молвил Смелянский, — Может, я купить думаю! Продайте! Сколько хотите за него?
Поигрывая ключами, к ним подошёл водитель. Мама посмотрела на него, тот нехорошо улыбнулся.
— Дочка права, — ответила мама. — Она не торгует друзьями. Неужели вы не можете купить сыну иную забаву?
— Мне хочется сделать сыну приятное, я не каждый день его вижу. Стало быть, не договорились? — cпросил Смелянский.
— Извините, нет, — сказала мама, а Маша подумала: «За что это её дорогая мама перед этим боровом извиняется?»
— Ну, на «нет» и суда нет, — усмехнулся Смелянский. — Вы осторожней, может молоко убежать… Али ещё что случиться…
После этого разговора у калитки мама стала собирать дочку в город, Маша недоумевала, но мать была непреклонна.
— В воскресенье уедем.
— Мам, почему!?
— Потому что нервы не резиновые, с этими новыми русскими лучше не связываться, — последовал ответ, из которого девочка поняла лишь то, что уехать всё-таки придётся.
— И Горыню возьмём?
— Куда же без него, хоть и змея, а тоже живая, и не ядовитая, — ответила мать.
— Не змея, он! Горыня — дракон, только крохотный! — обиделась Маша, и дракошка сидел у неё на плече, нахохлившись.
— Из-за такого крохотного у нас могут быть очень большие неприятности, а нам их не надо, — рассудила мать и ушла готовить обед.
— Я тебя в обиду не дам! — поклялась Маша и погладила Горыню по головке.
— Я тебя — тоже! — сказал дракон.
Но уехать им не пришлось, на следующий день примчался папа, встревоженный телефонным звонком.
— Вы практичный человек, — говорили ему, — тридцать пять лет уже на государство барабаните. И что нажили — каждый рубль на счету. А тут — плёвое дело… Всего-то продайте зверюгу, получите столько, сколько за год не наработаете.
— Я бы непременно продал, — отвечал папа, — сейчас бы продал, не задумываясь. А вот, когда был ребенком — ни за какие коврижки. Маша — ещё девочка, и это её друг. А доллары — не самое главное даже при такой поганой жизни.
— Ну, смотри, отец, как бы твоя девочка в бабу не превратилась, — зло прошипели в трубке.
— Может, выпустить дракона на свободу? — предложила мама, услыхав такие вести.
— А кто его держит? — возразил папа. — Он всегда может улететь.
— Тебе кто дороже, дочка или змей зелёный?
— Оставь, мать! Сама понимаешь, что и так нехорошо, и эдак. Я вас, собственно, забрать приехал…
— Но ты же знаешь, что если этим… Ну, им что-то в голову взбредет, блажь какая — покоя не будет. Всю душу вымотают, злыдни… Вот ведь, редкость, дракон! Тьфу! — сказала мама.
— Может и надо отдать диковину, но не им, — он почесал в затылке, — Учёным отдать, али в зоопарк какой. Там и сохранее будет, а Маша может навещать, — придумал отец.
— Тогда поговори с дочкой, у тебя лучше получается… А у меня давление.
— Говори, не говори, но с Горыней нам придётся расстаться, — заключил папа.
