Михаил Григорьевич сам вылетел в Ленинабад, а оттуда направился дальше, к пустыне, И вот здесь, договариваясь с проводниками, он услышал интересную легенду, которая заставила его задуматься.
Давным-давно, много веков назад, через пустыню двигались кочевники народа газруф. Они бежали от вражеских племен. Кочевники погибали от жары и жажды, и животы их присохли к спинам.
И тогда старейшина племени принес в жертву своим проклятым идолам юную и самую красивую девушку. Он молился: лНе отворачивайтесь от нас, боги! Помогите нам, боги ветра, палящих лучей, песка, воздуха!" Может быть, еще долго выкрикивал бы он свои молитвы идолам.
Но вдруг кочевники увидели, как от солнца оторвался кусок и начал падать на землю. Он увеличивался на глазах, превращаясь в кривую огненную саблю.
Кочевники упали ниц, закрывая уши, чтобы не слышать ужасного рева и свиста. Но тут чудовищный ураган налетел на них. Через несколько мгновений из всего племени в живых осталось лишь трое.
Еще десять и четыре дня шли они по пустыне и увидели вдали сверкающие горы. Они были совершенно гладкими, в виде двух гигантских колец, связанных между собой. Испугались неверные и в страхе убежали. Еще много дней блуждали они по пустыне, и лишь одному из них было суждено выйти к людям, чтобы рассказать им обо всем... И тогда муллы наложили строгий запрет: все караваны должны обходить лсвященное" место, где лежат страшные кольца.
И если какие-нибудь путники, заблудившись, приближались к кольцам на расстояние пяти полетов стрелы из лука, они погибали от неизвестной болезни...
лЧто бы это могло быть?" - думал Михаил Григорьевич. Ему удалось в рукописях одного древнего историка найти подтверждение легенды.
Историк упоминал о звезде, упавшей на землю, об урагане и гибели кочевого племени.
И тогда у археолога появилась смутная догадка: возможно, в пустыне когда-то приземлился космический корабль, Возможно, разумные существа с него в знак своего пребывания на Земле и оставили эти статуи.
Такая гипотеза объясняла странный вид статуй, загадочное вещество, из которого они сделаны, и многое другое. Но были в ней и уязвимые места.
И самым непонятным было то, что никто никогда не рассказывал о таинственных существах, пришедших из пустыни. А ведь космонавты-пришельцы, наверное, поинтересовались бы жителями вновь открытой планеты и постарались бы вступить с ними в общение.
Михаилу Григорьевичу не терпелось поскорей проверить свою гипотезу. И вот, наконец, с одного самолета экспедиции, пролетающего над пустыней, заметили эти статуи. Тотчас же в путь вышла экспедиция во главе с Минхаилом Григорьевичем.
...Он стоит перед статуями - возмужавший и огрубевший на войне, строгий, научившийся сдерживать свои чувства и порывы,Ч и думает:
лСколько я пережил за это время! Фронт, огонь, смерть, поиски, волнения, диссертация, которую я до сих пор так и не успел написать, рождение сына, встречи о разными людьми... Одни становились из чужих родными, другие уходили из жизни. Там, на фронте, кадровикам засчитывался год войны за три года армейской службы. Мы узнали настоящую цепу многим вещам, мы яснее поняли, что такое счастье, жизнь, верность, глоток воды".
Он вспомнил останки древнего города, обнаруженные в этой же пустыне. В развалинах дома он нашел тогда гипсовую женскую голову. Теперь она выставлена в Эрмитаже, и каждый, кто посмотрит на нее, восхищается прекрасным лицом.
лЭто все, что осталось от жизни и труда неизвестного скульптора,Ч думает Михаил Григорьевич.- Но разве этого мало, если спустя столетия люди с волнением смотрят на то, что он создал?" Он представил, что останется от него самого: исследования, очерки, находки. В них запечатлен кусочек истории, иногда кровавой и жестокой, иногда величественной и светлой, но всегда указывающей путь в будущее. И еще останется сын, и сын его сына, и правнуки...
Край солнца еще виднелся над горизонтом. Казалось, что там плавится песок и течет огненной массой. Подул ветер, и песок зашелестел. Только статуи стояли неподвижно, еще более безжизненные, чем пустыня.
Михаил Григорьевич опять подумал, что так же неподвижны они были все эти годы, и ветер оглаживал их со всех сторон, сердясь на искусственную преграду. Время текло мимо них, как песок, унося человеческие радости и страдания...
И все же... Михаилу Григорьевичу казалось, что здесь произошли какие-то изменения. Он не мог увидеть их и поэтому злился и тревожился. Вынул из кармана бумажник, раскрыл его... Достал фотокарточку...
Вот он, вот Света, напротив - статуи... Но что же это такое? Не может быть! Не может...
Михаил Григорьевич переводил взгляд с фотокарточки на статуи и опять на фотокарточку. Аппарат не мог ошибиться. Может быть, ошибаются сейчас его глаза? Он подошел ближе, отступил. Нет, и глаза не ошибаются.
На фотокарточке женская статуя стоит прямо, опустив руки, а сейчас она изменила положение: слегка согнуты ноги в коленях, рука протянута к ноге Ч к тому месту, где отбит кусок. А мужчина, стоящий вполоборота к ней, сделал шаг вперед, как бы защищая женщину. Правая рука вытянута и сжимает какой- то предмет.
лЧто все это означает?" Михаил Григорьевич ничего больше не чувствовал, не мог думать ни о чем, кроме статуй. Его глаза сверкали, сквозь коричневый загар лица проступил слабый румянец. Теперь он казался намного моложе своих лет. Он вспомнил слова Светланы: лНикак не могу отделаться
