— Вроде, я сказал все правильно, — подивился словен и пропустил мимо какую-то очередную языительную мысль Баюна.
— Понял теперь, безалаберный руг? Хорошо, хоть на третьи сутки дошло, а то я уж совсем было испугался… Говоришь ты не по-людски, не по- людски и думаешь. Вас с колдуном послушать — с ума спрыгнуть можно.
— Не бранись, с брани едучи — и без того тошно! — ответил словен.
— Руг…аешься ты, на то и у рогов учился! Скоро бодаться начнешь! Князь-то Велеса чтить не велел, и кумира ему не поставил…
— Плевал я на такого князя! Перун в пути не помощник! — радраженно бросил Ругивлад и задумался.
«И впрямь, чего только в языках не случается! Звали их руянами, ранами, звали ругами, рутенами, то бишь русинами, и даже рогами, рогатыми, стало быть!» — вспоминал словен имена племени, что владело Буяном и Арконой.
— Ты-то, может, и плевал, а вот им под князем жить да жить. Он — и судия, и отец родной, — не унимался кот.
— Слезай, довольно я тебя тащил! — сердито ответил Ругивлад, спихивая нахального зверя на каменистую твердь дороги.
— Не кипятись, приятель! — мяукнул Баюн. — Если меня не подводит слух, а это совершенно исключено, кто-то скачет нам навстречу! Может, посыльный, а может — разбойник!
Теперь и словен заслышал иноходь.
Из-за поворота, путникам наперерез вылетел всадник. Взмыленная лошадь взвилась на дыбы, чуть не сбив Ругивлада, и вдруг встала как вкопанная. На словена брызнуло пеной, в нос ударил въедливый запах. Из раздувающихся ноздрей животного с сипением вырывался пар.
Кот выгнулся дугой и зашипел что-то насчет старой кобылы…
Маленький, изящный наездник склонился к шее скакуна и, еще миг — упал бы на землю. Словен подхватил безусого воина и осторожно уложил в выцветшую на исходе бабьего лета траву.
Серпень-то уж давно окончился, а третьего дня настал Велес-рябинник.
Голову всадника покрывал остроконечный шелом с выступом над переносицей. Кольчужные кольца, ловко прилаженные к убору, серебристой чешуей спускались на плечи. Колчан за спиной оказался пуст. Единственным оказавшимся при витязе оружием был обоюдоострый боевой топор. Железко расширялось книзу и кверху, образуя загибы.
И подивился словен отточенности юного лица, белоснежности мягкой кожи, тонкости бровей…
— Прах Чернобога!
У него возникло странное чувство растерянности и смущения перед этим щуплым пареньком, почти ребенком. Говорят, что волхвы, если чему и удивляются, вида казать не должны. Смятение было мимолетным; нечаянный спаситель взял лошадь под уздцы и повел в сторону. И надо было бы поводить ее туда-сюда, но он решил сперва позаботиться о недавнем наезднике.
Вернувшись, словен застал кота, сидящим на груди незнакомца. Зверь, спрятав когти в мягких подушках лап, размеренно бил парня по щекам, надеясь привести его в чувство.
— Ну что? — поинтересовался Ругивлад, наблюдая за его усилиями.
— Устал маненько! — отозвался Баюн.
Но волхв не расслышал. На дороге вновь заклубилась пыль. Среди лязга и звона железа, ржания и хрипа загнанных лошадей пред ним возникло семеро в знакомой красно-коричневой одежде блюстителей закона.
— Ольга! Ольга! — рявкнул один из преследователей.
— Милости просим, ребята, к нашему шалашу! — поприветствовал семерку Ругивлад, любовно поглаживая руны на мече.
Лежавший доселе без чувств незнакомец пошевелился. Приподнял голову — шелом моментально соскользнул наземь, обнажая стройную шею и девичью косу.
— Мощи Кощеевы! — снова выругался Ругивлад. — Вечно эти бабы лезут не в свое дело!
Потом он снова обернулся к всадникам.
— Эй, кот, чего им надо?!
Но Баюн уже картинно валялся кверху лапами, не подавая признаков жизни. Если бы Ругивлад не успел привыкнуть к кошачьему шутовству, то подумал бы, что бедняга и впрямь издох.
— На пиру княжьем тебе повезло — ловок ты морочить да глаза отводить! Во второй раз такие шутки не проходят. Но до тебя нам нет сейчас дела, чернец. Господин наш, Владимир-князь, милостив. Отдай девчонку, и мы тебя не тронем! — сказал предводитель семерки.
— Не понимаю! — сделал знак Ругивлад, с трудом разбирая его столь не похожий на словенский язык.
(А корчма? Корчма иное дело, там всякий народ толпится, там всякая речь слышна).
Прежде, чем ему удалось еще что-то добавить, Ольга вскочила и кинулась к своему скакуну. Трое стражников спрыгнули с седел и рванулись было за ней. Ругивлад преградил им дорогу и угрожающе повел мечом.
— Нехорошо! Семеро мужиков на одну бабу! — пожурил он противников.
