Инженерная эвристика

изучать и анализировать поведение творческих людей, но это ненамного приблизит нас к разгадке, потому что часто такие люди сами не сознают, как работает их „механизм творчества“, — считает тот же Эдвард де Боно, и обращает внимание своих читателей на самоорганизующиеся системы, включая мозг, тогда „в каком-то смысле мы получаем возможность взглянуть на „логику“ творчества. В ней нет никакой таинственности, и, чтобы ее понять, не нужно ничего принимать на веру. Секрет творчества не хранится в черном ящике с надписью „Это происходит здесь“. Сущность творчества (или, более точно, нестандартного мышления) доступна пониманию каждого“»[8].

Всё в том искусственном мире, в котором мы живём, даже обыденное, до банальности привычное кем-то когда-то придумано и изобретено!

Доктор технических наук, профессор Наум Петрович Абовский в новой монографии «Секреты инженерного творчества» (Инженерно-строительный институт Сибирского Федерального Университета) справедливо отмечает: «Человек, овладевая природными и общественными условиями своего существования, создает свою — „вторую природу“. Этот человеческий мир, базируясь на природе, вместе с тем составляет ту великую „прибавку“, которая исторически является самой молодой, но, вместе с тем, самой качественно сложной реальностью мироздания. Техника, как часть антропогенного мира, определяется как совокупность средств человеческой деятельности, создаваемых в целях производства и обслуживания потребностей общества.

Проблема качественных различий мира „естественного“ и „искусственного“ не нова. Однако в нашем сознании, главным образом, в силу несовершенства образования, сложился стереотип такого убеждения, при котором „искусственному“ миру, как вторичному, как бы предписывается исполнять только законы, действующие в „естественном“ мире».

Н. П. Абовский возвращается к формулировке проблемы, выдвинутой ещё нобелевским лауреатом, американцем Гербертом Александером Саймоном, который писал: «Мир, в котором мы живем, в значительно большей мере является творением человеческих рук, чем природы: это гораздо более искусственный мир, нежели естественный».

Саймон в своей монографии[9] приводит такие примеры. Естественное выступает перед человеком, как непосредственно данное; оно есть и изучается как таковое во всех его закономерностях («угол падения равен углу отражения»), качествах, свойствах и отношениях («Земля обращается вокруг солнца по эллипсу, в одном из фокусов которого находится солнце»). Искусственное — по его теории, — прежде чем стать таковым, должно быть создано (цемент и сталь из минерального сырья, продовольствие — из растительного и животного мира). Иными словами — оно должно быть спроектировано и произведено. В нём реализуется цель человека, оно функционально обслуживает его разнообразные потребности. Таким образом, «фокусом всей целенаправленной, продуктивной деятельности человека является решение задач, какими должны быть создание вещей и действия человека по достижению его целей. Между познанием человека, направленным на естественный объект и познанием и деятельностью человека, направленными на создание искусственных вещей, есть существенное различие. Оно состоит в том, что, если в первом случае в нем преобладает анализ, то во втором — синтез»[10].

Г. Саймон предложил разработать «некую универсальную теорию конструирования или основы методологии создания искусственного. Он верит, что создание такой теории позволит исправить тот „флюс“, который сейчас в нашем познании составляют естественно научные знания». Он писал: «Я призываю не к тому, чтобы игнорировать фундаментальные науки, а лишь к тому, чтобы наряду с фундаментальными основами естественных наук включить в программу (любого базового высшего образования. — Авт. ) — фундаментальные основы инженерного искусства» (Там же).

Н. П. Абовский указывает, полемизируя с изданной сорок лет назад саймоновской монографией: «Сейчас очевидным становится, что инженеру, чтобы строить конкретную действительность, исходя из потребностей общества, уже недостаточно только „всеобщей ориентации“, он должен иметь под рукой „эффективные познавательные инструменты“. Главное же состоит в том, что он должен иметь возможность прежде, чем строить в действительности, развернуть и детально построить все это идеально, создать свой предмет в виде проекта и быть уверенным, что его проекты и конструкции, став материальными, будут жить и нормально исполнять свои функции[11]. Инженер, как правило, не добывает фундаментальных знаний „о природе вещей“, но он добывает фундаментальные знания „о синтезе вещей“. И вряд ли можно сказать, что эти исследования менее важны, чем первые. Почему? Да не потому ли, что конечной целью всякого человеческого познания, да и вообще — проявления активной человеческой позиции, является не накопление знаний, как таковых, а стремление заставлять их служить себе».

Упомянутый мною ранее Эдвард Крик подчёркивал: «Многие полагают, что большинство решений инженер находит, стоя у чертёжной доски. Это далеко не так. Большую часть своего времени инженер наводит справки, знакомится с литературой, изучает требования, обменивается мнениями, подбирает сотрудников. Поэтому умение поддерживать хорошие отношения с людьми и успешно сотрудничать с ними играет большую роль в работе инженера. Деятельность инженера в большой степени зависит от нужд общества, признания полезности его изобретений и того, как эти изобретения помогают людям. Эта заинтересованность вместе с экономической стороной деятельности инженера делают его работу не столь уже сугубо технической, как предполагают непосвящённые. Существует мнение, будто инженер большую часть своего времени делает то, чем обычно занимается техник или механик, или даже лаборант. Отнюдь нет! Инженеру чаще приходится мыслить абстрактно, обдумывать факты, вычислять и сопоставлять и реже иметь дело с конкретными приборами. Более того, макет разработанного инженером прибора собирают техники, поэтому даже в этом случае инженеру не всегда удаётся „поработать руками“»[12].