переплет. Например, угадать, что «Разбойничья злая луна» является сиквелом, мог лишь внимательный читатель, и то не с первых глав, а ведь эти два произведения тоже находились под одним переплетом (хотя повесть была хитроумно вынесена в конец книги). Вообще издательская деловитость вызывает восторг: лично я «Миссионеров» в результате покупал уже трижды, потому что если ты ценитель Лукина и охотишься за его новыми вещами, то серия «Звездный лабиринт» оставляет тебе лишь такой выбор. Хотя автор тут, пожалуй, ни при чем.
Жанр «Поводырей» почти реликтов для современной отечественной фантастической литературы: это не фэнтези. Даже не понятно, отчего в ноябрьском номере «Если» Е. Лукин публично возносит хвалу кончине научной фантастики. Впрочем, научная мотивация как самоцель в романе действительно отсутствует: реалии здешнего мира обходятся без нее, а «дверь в стене» (точнее — просто в воздухе), открывающая дорогу в иной мир, существует как заданное условие. Дорогу к воплощению параллельного варианта истории, к реализации заветных планов, к жизни если не райской, то хотя бы лишенной «свинцовых мерзостей» действительности… И — к предательству, изгнанию, крови.
Читая новую вещь из полюбившегося цикла, всегда испытываешь предвкушение того, как будешь узнавать намеченные в предыдущих текстах реалии. Но на сей раз такое узнавание изрядно сдобрено досадой. И дело тут даже не в том, что замечаешь нестыковки.
Они, между прочим, есть: ну не могут герои «Поводырей», дожив до «Миссионеров», так всерьез рассуждать о глобальном зле, которое принесет явление европейцев. Они ведь уже в «Поводырях» на этой идее обожглись, и вообще, как выясняется, проводником ее являлся персонаж, выбравший совсем особый путь. И вряд ли могли благородные туземцы из мира «Миссионеров» отказываться от чужого вмешательства в свои внутренние дела, раз они, оказывается, за шесть с лишним десятилетий до этого охотно соглашались на «божью помощь» в межклановых разборках (что, пожалуй, роднит их с реальными полинезийцами из нашего мира). Ну и еще кое-что можно отыскать. Но дело, как уже говорилось, не в этом.
Просто никак не избавиться от мысли, что читаешь фельетон на злобу дня. Да еще, как это ни удивительно, лишенный очень характерного для Лукина юмора. Если в первых двух произведениях тон задавали все-таки глобальные ценности, да и очень тонкая проработка парадоксально-достоверных деталей Иного Мира грела сердце, то в «Поводырях» все это оттеснено на задний план. А главным становится ракурс с совершенно конкретной колокольни. Разверните газету, если угодно — откройте окно, и вы увидите этот самый пейзаж. И даже согласившись с пафосом осуждения (а куда деться — согласимся), все равно ощущаешь чувство утраты. Ну да, да, политиканство, особенно осуществляемое руками «братков», — всегда грязное дело, а властные структуры выглядят одинаково неприглядно что в нынешней России, что на коралловом чудо-острове. Но…
Но, наверное, недаром Стругацкие отказались от мысли написать роман, предшествующий «Жуку в муравейнике» («Обитаемый остров» таковым считать не приходится). Иначе вместо поставленных вопросов — больных, нерешенных и не решаемых в принципе — пришлось бы дать ответ. Швырнуть свое авторское видение в лицо читателю и размазать его по оному.
Может быть, именно поэтому повествование в «Слепых поводырях» ведется как бы «извне»: оно на удивление мало пропущено через восприятие героев, как было в предыдущих текстах. Этот прием все-таки используется, однако куда реже и, как мне кажется, куда менее проникновенно, чем в «Миссионерах» и «Луне».
Но одна линия раскрыта, если даже чуть грубо, то все равно очень весомо и зримо. Это мысль о том, что воинствующее «антизападничество» (привет Рыбакову с его «На чужом пиру») характерно прежде всего для тех, кто ощущает явную невозможность сделать что-то значимое У НАС. И лишь до тех пор, ПОКА они эту невозможность ощущают.
Наверное, это все-таки отнюдь не слабый роман, если он вызывает такие мысли, будит такие ассоциации, вовлекает в такую полемику…
Кривая ухмылка грядущего
Очевидно, что даже столь одиозному жанру, как trash-action, становится тесно в жестко заданных коммерческих рамках. Да и перекормленный рынок
