…и теперь он лежит на каменном полу, под дверью комнаты, где на чистой постели отдыхает молчаливый инквизитор Иеронимус. А где-то в будущем виднеется костер на главной площади Вальтена, но эту мысль чародей торопливо прогнал — иначе в самую пору было завыть от тоски.
— Может, выйдешь из тени? — негромко поинтересовался Эльмо.
За углом коридора послышался шорох — и девушка в темно-зеленом платье, сняв со стены факел, подошла ближе.
— Я тебя запомнил, — проговорил пленник, расслабленно облокачиваясь на дверь. — Ты сидела по правую руку от нобиля.
— Я его дочь, — тихо сказала девушка. Ее темные волосы были уложены в затейливую прическу, а красивое, но бледное лицо при свете факела казалось неземным. — Меня зовут Кларисса.
— Красивое имя, — он сдержал улыбку, зная, что она испугает дочь нобиля. — Не боишься, что я украду его и приобрету над тобой власть?
— Один человек рассказал мне, — загадочно произнесла Кларисса, — что магия имени нынче утеряна, и даже самые могущественные чародеи Ирмегарда не могут ее возродить.
— Разве не опасно тебе даже произносить эти слова? — с иронией спросил Эльмо. — Чародеи… магия… Ирмегард…
— Можешь не опасаться за мою душу, еретик! — резко ответила девушка, и последнее слово прозвучало точно удар хлыста.
Эльмо даже вздрогнул.
— Я тебя не боюсь, — сказала она, сощурив глаза.
— Зато я боюсь
— Ты уже почти труп, — она стояла у противоположной стены — гордая, красивая.
— Я бы сказал, пепел трупа, — серьезно уточнил пленник.
— Так чего же тебе бояться меня или кого бы то ни было? — усмехнулась Кларисса.
— В жизни всегда есть место страху, — он закрыл глаза. — И надежде тоже.
Долгое время оба молчали, потом Эльмо приоткрыл один глаз и спросил:
— Может, все-таки задашь свой вопрос? Или тебе нравится здесь стоять?
Щеки девушки покрылись румянцем.
— А ты наперед знаешь все, что я хочу спросить?
Чародей лукаво улыбнулся и промолчал.
— Хорошо, — от напряжения у Клариссы заболела голова; она вытянула шпильки, и длинные черные волосы рассыпались по плечам. — Я хотела… спросить… правда ли, что вы верите в Единого, но…
Эльмо смилостивился и ответил прежде, чем ей пришлось произнести вслух слова, за которые вполне можно было попасть на костер:
— Правда. Чистая правда. Мы верим и в Единого, и в Стражей. Но Единый слишком далеко и молитв не слышит — ни наших, ни ваших.
Кларисса ошеломленно уставилась на него:
— Как это?
— На границе Великого леса есть храм Радуги… или, вернее, дом Радуги — так у нас принято говорить, — он говорил очень тихо. — В этом Доме нет ни одной вещи из золота или серебра, ни одного драгоценного камня — только камень и дерево. В главном зале есть девять колонн, и если обойти их все, то можно прочитать вот что…
Эльмо набрал воздуха и заговорил нараспев:
— Он, Единый, сотворив земную твердь и воду, а также небо над ними, закрепил в небе Чашу Равновесия, поставив двоих Стражей удерживать ее. Были Стражи ликом прекрасны и подобны Ему, но один был светел, а другой — темен. И наделил Он Стражей силой творения и повелел им населить земную твердь — остров в океане, именуемый Сэнгэр, что означает «Одинокий», — живыми существами по воле и разумению своему, но велел не создавать людей, ибо заберут люди большую часть силы творения, и станут Стражи их рабами. Но ослушался темный Страж. Посчитав, что если сотворить людей из того, что уже было создано Им, то можно обойти Его запрет, создал он из серебра Лунную Женщину — и светлый страж, чтобы не нарушать Равновесие, создал из золота Солнечного Мужчину. А когда полюбили друг друга Солнце и Луна, родились у них дети из плоти и крови — то были Майя и Майар, первые люди. Стражи поняли, что ошиблись и что сами себя за неповиновение наказали — сила их в час рождения первых людей уменьшилась наполовину. И Он, узнав об этом, вознес Солнце и Луну в небеса, поставив по разные стороны мира, чтобы никогда они не смогли больше встретиться, а Стражей оставил прикованными к Сэнгэру и к людям, чтобы поняли они: за тех, кого сотворил, ты навсегда в ответе. Ударила молния в одинокую землю, и отделились от нее другие земли — так появилась Южная тысяча островов. Но Майя и Майар остались живы, и от них пошел род людской. А Стражи с той поры охраняют не только Чашу Равновесия, но и Врата Радуги, сквозь которые из мира в мир иной проходят души умерших людей — так будет вечно!..
Последние слова эхом прокатились по коридору — «вечно!.. вечно!» — и растаяли во тьме. Кларисса смотрела на Эльмо не мигая, а в глазах ее стояли слезы. Чародей устало закрыл глаза и добавил:
