Филипп покачал головой:
— Мне кажется, что вы должны идти один. Ведь это ваша мечта.
— Боязно как-то, — передернул худыми плечами Прокоп Андреевич.
— Идите.
— А может, они того… обиделись, что я ихнее угощение… им обратно зафинтилил?
— Вряд ли, — покачал головой Филипп. — Они разумные, они все понимают правильно. Они понимают наши чувства. — И добавил мысленно: «Даже те, которые пытаемся скрыть от самих себя».
Прокоп Андреевич посмотрел на Дверь, оглянулся на потонувшую в сумраке деревню, сказал задумчиво:
— Пойду, однако.
И медленно, с опаской, пошел по направлению к светящемуся прямоугольнику.
— Прокоп Андреевич! — окликнул его Филипп.
— Чё?
— А у меня скоро сын родится.
— Сын — это хорошо, — кивнул пастух. — Сын — это продление рода.
— Или дочь…
— Дочь тоже хорошо. Дочь еще лучше. Дочь — это продление рода человеческого…
ИСТОРИЯ, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО
Алекс Бор
ОСТРОВ СВОБОДЫ
Не успел Фидель провалиться в спасительный сон, как в глубокую пропасть, его тут же разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь. Что-то в последнее время его нестерпимо терзала бессонница, не давая сосредоточиться на дневных делах! Переход из сна к пробуждению был очень быстрым и неприятным, как если резко подняться с морского дна на поверхность, однако уже секунду спустя Фидель стоял на ногах, ощущая во рту неприятный металлический привкус. Сердце стучало неуверенно, с перебоями, а желудок вел себя так, словно кто-то тискал его сильно и грубо. В ушах туго натянутой струной звенела вечерняя тишина.
Фидель прислушался. Лоб прорезала глубокая морщина, глаза по-кошачьи прищурились. Сквозь неплотно прикрытые пластины жалюзи в комнату проникала сизая мгла, клубясь в углах лохматыми клочьями. Как в недавнем сне — цветном и причудливом, в котором окружающий мир обретал нереальные черты.
Настойчивый стук в дверь повторился, и тревожная морщина на челе Фиделя разгладилась: стучали условным сигналом. Два коротких удара и три длинных. Нетерпеливо, словно стучавший терялся в догадках, почему ему так долго не открывают.
Фидель медленно поднялся с жесткого топчана, на котором он уже больше месяца коротал ночи, набросил на озябшие плечи легкую льняную рубашку и на цыпочках, старясь ничем не выдать свое присутствие, подкрался к двери. Остановился у дверного косяка, чутко вслушиваясь.
За дверью шумно дышали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Снова услышав тихое нервное постукивание, Фидель вздохнул с облегчением: действительно, условный сигнал.
— Кто там? — на всякий случай негромко спросил Фидель.
— Это я, — раздался приглушенный женский голос, и пока полусонный мозг Фиделя обрабатывал полученную информацию, быстрые руки уже торопливо сбрасывали тяжелую щеколду.
На пороге стояла Марта.
Она белозубо улыбалась Фиделю, от ее длинных золотистых волос, как всегда, приятно пахло морской свежестью. И сама Марта была какая-то легкая, воздушная. Словно явилась из недавнего сна, в котором окружающий мир был совсем другим — светлым и добрым. И Фиделю захотелось немедленно стиснуть Марту в объятиях и прильнуть к ее мягким губам, чтобы окончательно поверить, что он проснулся.
