легкие обжигала ледяная морская вода, очень соленая, и Фиделя все сильнее и сильнее тянуло на дно. Как будто к его ногам прилипли безжалостные щупальца гигантского осьминога.
Но вдруг откуда-то сверху пробился в густой мрак тяжелой пучины тоненький, как струна, солнечный лучик и коснулся потной макушки Фиделя — и парень, почувствовал, что это есть спасение. И он, что оставалось сил, рванул уставшее, измученное тело вверх по натянутой золотистой струне, сбрасывая с себя липкие щупальца невидимого осьминога, который никак не хотел оставлять своих попыток утянуть на дно свою добычу — и неожиданно для себя оказался лежащим на теплом прибрежном песке. На поверхности, у самой кромки прибоя…
У набережной Малекон, где когда-то он договорился о встрече с Марией — совсем в другой жизни, в том самом сне, который вначале не казался кошмарным.
…Быстрый, почти мгновенный переход из сна в реальность…
…Или из реальности в сон?..
Фидель несколько минут лежал на кровати, успокаивая изношенное сердце. Затылок ныл так, словно внутри головы сидела бригада маленьких рудокопов и колотила по нему острыми молоточками.
Неужели ему размозжили голову прикладом автомата?
Уже потом, когда острые жала пуль прошили его избитое тело…
Фидель зажмурился — сердце забилось неровно, с долгими неприятными перебоями, словно решая, остановиться ему или биться дальше. Во рту ощущался неприятный привкус металла. Фидель лежал, тяжело дыша, не решаясь пошевелиться — он боялся, что сердце все же решит остановиться, и смерть из сна превратится в реальность. Ему было достаточно одной смерти — во сне, под немецкими пулями.
Но постепенно сердце восстановило привычный ритм, дыхание выровнялось, рудокопы побросали свои молоточки и, наверное, разбежались по ближайшим барам — пить пиво. Фидель почувствовал, что может встать с кровати.
«Разве Куба была оккупирована Германией? — с легким удивлением подумал Фидель, когда к нему вернулась способность соображать и логически мыслить. — Что-то не припомню. Сколько лет-то прошло… Надо будет спросить у помощников…»
Впрочем, уже через час Фидель Кастро Рус — легендарный Команданте кубинской революции, Первый секретарь ЦК Компартии Кубы, Президент Кубинской Советской Социалистической республики, Председатель Государственного совета, член Политбюро ЦК КПСС, второй заместитель Председателя Совета Министров СССР, депутат Верховного Совета СССР — забыл свой странный кошмарный сон и решил, что у помощников найдутся дела поважнее.
Наступило утро, и Хозяина Острова Свободы ждали неотложные государственные дела.
Он еще многое должен успеть сделать, прежде чем уйдет в мир, где нет ничего, даже снов…
Дмитрий Володихин
СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
«Опель» застрял в километре от деревни. Лужа, огромная как плац гарнизонной гауптвахты, обступила машину со всех сторон. Впереди — топь, глубина. По бокам — хляби, не ведающие различия между водой и твердью. Позади — раствороженная дорога, и по ней «Опель» медленно-медленно пятился на сушу, пытаясь напугать грязевую стихию утробным рыком.
— Ханс, не выдержит.
Ханс прикусил губу, сощурил глаза. Ханс мертвой хваткой вцепился в баранку. Ханс не ответил.
— Не выдержит, камрад!
— Заткнись!
И славянская грязь отпустила хорошую, на совесть сработанную немецкую машину.
— Что теперь, Вилли? Где твой деревенский самогон?
Пассажир задумался. Да, самогон — единственное, что здесь умеют делать, как надо. И у него был только один шанс уговорить Ханса подвезти его в эту глушь. Но вот не добрались они чуть-чуть, какой конфуз!
С другой стороны, Ханс не увидит всего
— Полчаса туда, полчаса обратно. Час — там. Полтора в худшем случае. Потерпи.
Водитель кивнул.
