и пропали, превратившись в однородную темную массу, и мне показалось, что стены исчезли. Осталась только чудная молочная река, текущая в бесконечности.
Мы достигли цели внезапно. Еще секунду назад вокруг была толща земли. И вдруг стены раздвинулись. Лодка медленно двигалась по водам большого молочного озера. Из воды тут и там поднимались блестящие спины симбионтов. Они были такого же мраморно-белого цвета, как и тот, что обнимал шею паромщика. Высоко над нами сияли и переливались белесые огоньки. Я подумал было, что мы выбрались на поверхность, но тут свечение усилилось, и я увидел массу отвесных стен, вертикально уходящих вверх. Каверна? Я бывал в пещерах Крыма. Там тоже ощущалась первобытная мощь гор. Но здесь чувство было иным. Каким-то безмерным, всеобъемлющим. Разум с трудом воспринимал окружающее.
– Добро пожаловать!
Я удивленно повернулся. Со мной говорил паромщик.
– Добро пожаловать в дом Ничтожных [9].
Я открыл рот, желая спрашивать и получать ответы, но что-то мешало лавине слов обрушиться на невозмутимого паромщика. «Время разговоров еще не пришло», – я не знал, сказал ли он эту фразу или просто заставил ее появиться в моей голове.
Мы достигли берега, и я вновь увидел знакомые барельефы. Марсианский народ восходил к небу. Руки протянуты вверх, головы, отягощенные мешками симбионтов, запрокинуты назад. Мне помогли выбраться на пристань, освещенную янтарным шаром большого фонаря, который, точно почтительный метрдотель, застыл в деликатном полупоклоне. В трех шагах от нас молочные воды входили в широкий канал и удивительным образом взбирались на стену, продолжая течь уже не по горизонтали, а по вертикали. Я тут же вспомнил московские парковые кубы. Из своего плоскодонного судна мы пересели в изящную гондолу. Доверенная молочной реке скорлупка необычного лифта уверенно последовала вверх. По мере того как мы поднимались, я понял, какой грандиозный труд проделали обитатели пещеры.
Между далекими стенами изогнулись арки тончайших мостов, совмещенные друг с другом серебряными нитями тросов, – фантастические галереи расширялись, образуя то широкую площадку, то закрытую хрустальным колпаком беседку. Кое-где на зависших в пустоте платформах росли самые настоящие рощи. Стройные деревья были подсвечены снизу и отлично смотрелись на фоне темных стен. Несмотря на большое количество соединенных между собой конструкций, их расположение казалось мне вполне соразмерным. Каждый переход, каждая лестница и фонарь в этом удивительном вертикальном городе находились на своем месте. Наконец наше движение прекратилось. Мы ступили на один из мостов, который переходил в радиальную галерею, пожалуй, самую широкую и просторную из тех, что я видел в Пещере. Я проследовал за паромщиком на одну из площадок. Мне было предложено низкое кресло-ложе, выглядевшее несколько необычно, но на поверку оказавшееся весьма удобным. По периметру площадки росли ломкие тонкоствольные растения. Над ними медленно барражировали странные невесомые создания, походящие на смесь бабочки и медузы. Время от времени они вспыхивали синеватым огнем, и от этого казалось, что над кустами собирается гроза.
– Интересные создания. Не правда ли? – Мой собеседник опустился на ложе напротив меня. – Они – осколки прежнего мира. Впрочем, как и всё, что вы тут видите. Эта площадка предназначена для бесед. Вы можете задавать вопросы.
– Откуда вы знаете русский?
– Это особое место. Единственное в своем роде. Такие мелочи, как языковой барьер, здесь несущественны.
– Вот как. А я думал – это телепатия.
– Нет-нет. Хотя способность проникать в чужое сознание также доступна нам.
– Вы загипнотизировали меня? Тогда на берегу.
– Я всего лишь успокоил ваши чувства. Сильные эмоции переполняли вас, порождая противоречивые желания. Вы собирались в одиночку напасть на хорошо вооруженный отряд и в то же время не хотели никого убивать – это было глупо.
– Со мной был человек. Еще один землянин.
– Он тоже здесь. Однако об этом мы сейчас говорить не будем, – теплая волна благодарности к этим странным долговязым существам затопила мой разум. Значит, Максим жив! Его доставили сюда. Если бы не странная умиротворяющая магия места, в которое меня привели, я бы вскочил и пустился в пляс.
– Отчего вы называете себя ничтожными?
– В давние годы мир был другим. Мы строили города, покоряли пространство. Уверенные в своем превосходстве над бездушной материей, мы смело внедрялись в саму суть бытия. Потом случилась беда, которую мы не смогли предотвратить. Часть нашего мира, которую мы считали данностью, необратимо изменилась.
– Вы говорите о слизнях?
– Да. Небольшая инфекция, едва заметная перестройка в организмах, и наша память стала источником вещества, вызывающего агрессию и помешательство. Мнящие себя властителями мира, мы не смогли предотвратить беду в собственном доме. Это ли не признак ничтожности? Часть из нас избавилась от симбионтов, вернувшись к первобытному существованию. Другие остались в контакте со слизнями и медленно сходили с ума. Их агрессия росла. Война захлестнула планету.
