человек.
– Мне – тоже? – спросил я.
– Да, всем. И поэтому, давай я помогу тебе лечь на ложе, потом устроюсь в своем, а ты, тем временем, не теряй времени зря, заканчивай рассказ.
Она тут же перешла от слов к делу и подкатила мое кресло к тому месту, на котором мне следовало спать до самой посадки на красной планете. Парой минут спустя я
уже лежал на нем, чувствуя на правом запястье широкий эластичный браслет. Кажется, с его помощью следили за моим самочувствием.
– Долголетие тут ни при чем, – объяснял я, любуясь тем, как Мэри изящно устраивается в своем ложе. – Просто история об идеальном тексте является тайной и всерьез с ней соприкоснувшийся уже никогда от ее владычества не избавится. До тех пор, пока она не закончится, я останусь ее частью. А тайная история так сильна, что не даст мне умереть, пока я не напишу идеальный текст.
– Получается, ты всё это время лишь имитировал его поиски? Причина – совершенно понятна. Для того, чтобы жить вечно.
Тяжело вздохнув, я сказал:
– Видишь ли, Мэри, я – часть истории и, значит, не могу не стремиться к ее конечной цели. При этом я мыслю, обладаю относительной свободой воли и, приложив все усилия, мог бы даже задержать появление идеального текста, но дня на три, не больше.
– Как можно стать частью истории?
Задав вопрос, она даже затаила от волнения дыхание. Стало быть, все мои объяснения пропали даром.
– У этой истории – всего лишь знать о ее существовании и быть готовым к поискам идеального текста, – ответил я.
Следующий вопрос прозвучал совсем тихо.
– И значит, раз ты мне о ней рассказал, я теперь тоже проживу не менее пары сотен лет?
– Для этого надо совсем немного. Всего лишь решить для себя, что ты участвуешь в этой истории и начать поиски.
Она притихла. Я прислушался и сумел даже уловить ее дыхание, даже шелест с которым, нагнетаемый каким-то очередным чудесным механизмом, в нашу каюту поступал свежий воздух.
– А что будет, когда ты напишешь идеальный текст? – наконец спросила она. – История на этом закончится?
– Да, – ответил я. – моя история.
– И ты – умрешь?
– Не знаю. Возможно, умру.
– А я? Я тоже умру, если ты найдешь идеальный текст?
– Ты еще не в деле. Да и потом, у меня есть основания предполагать, что создатель идеального текста может быть лишь один. Кажется, до меня были и другие искатели, а наш мир до сих пор стоит.
Легкий вздох облегчения, слегка порозовевшие щеки.
Девочка, гулявшая по лугу и вдруг обнаружившая разверзшуюся под ногами пропасть. Успев остановиться на самом краю, она сделала шаг назад и теперь может быть уверена, что не упадет. Самое время повернуться и кинуться наутек. Беги…
– Значит, до тех пор, пока…
– Скорее всего до тех пор, пока ты сама этого не пожелаешь, частью истории тебе не стать. Ну и, конечно, должность искателя текста должна быть при этом свободна.
– Ах, вот как…
– Потом, когда станешь старше, тебе может прийти в голову, что этот вариант жизни является не самой худшей возможностью победить время. Прежде чем действовать, хорошенько подумай. Обещаешь?
– Обещаю. Скажи, глупый старикашка, а сам-то ты что от этой истории хочешь?
Неплохой вопрос.
– Поначалу мне было интересно и еще к этому примешивалось тщеславие. Куда без него? Каждому писателю лестно создать идеальный текст, поставить в долгой истории литературы жирную точку, стать единственным. Теперь я всего лишь часть таинственной истории, а любая история должна стремиться к развязке, к концу.
– Ах, вот как. Поначалу тщеславие, а потом… – пробормотала она.
– Почему бы и нет? – сказал я. – Совершенство, оно требует…
3
Жаль, что я не могу посмотреть написанное ранее. Это помогло бы определить, когда подействовал усыпляющий газ. Мне кажется, в этот момент я заснул с мыслью о совершенстве. Хотя, возможно, и немного позже.
Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Главное – я уже на Марсе, у меня, раз я могу писать, на коленях клавиапульт и я совершенно один.
