спутница уже подарила мне столько услад, что мечта о рае истинных марселин и тому подобном перестала быть глубинным порывом. И всё, конечно же, устроилось соответствующим образом. Населявшие оазис колонисты отмечали какой-то свой языческий праздник, берег был уставлен ярмарочными шатрами, между которыми мельтешили резвые дети и слонялись пьяные взрослые – что могло еще дальше отстоять от четких чар, от лазоревой обстановки и ручных обстоятельств моего детского приключения? В конце концов я нашел особый вид уединения в пещере, до которой всё же доносились вопли нескольких юнцов, купающихся в холодной воде; но было зябко, красный песок был неприятно зернистый и клейкий; Ло-Лита смотрела на меня со своей странной улыбкой, и (единственный раз!) я испытывал к ней не больше влечения, чем к выброшенному прибоем моржу. Однако мои ученые читатели, может быть, воспрянут духом, когда я объясню им, что, даже если бы мы набрели где-нибудь на отзывчивый бережок, было бы поздно, ибо мое настоящее «избавление» произошло гораздо раньше – в тот миг, именно, когда Ло-Лита явилась ко мне на летном поле.
7
Ло-Лита, Ло-Лита, Ло-Лита. Свет мой, душа моя. Где ты сейчас, Ло-Лита? С кем ты сейчас? Жизнь моя, боль моя…
8
Теперь хочу убедительно попросить читателя не издеваться надо мной. И тебе и мне очень легко задним числом расшифровывать сбывшуюся судьбу; но пока она не складывается, никакая судьба не схожа с теми прямолинейными детективными романчиками, при чтении коих требуется всего лишь не пропустить тот или иной путеводный намек. В юности мне даже попалась английская повесть такого рода: в ней наводящие мелочи были напечатаны курсивом. Но совсем не так действует Fatum, даже если и успеешь распознать с испугом его темные намеки и знаки.
Например, я могу поклясться, что до того, как мы достигли границ Mare Cimmerium, никто из колонистов ни словом, ни жестом не выразил удивления по поводу того, что землянин путешествует с марсианкой. Я даже начал подозревать (к своему огромному облегчению), что нравы здесь проще, чем на Земле, и, возможно, я далеко не первый, кто вступает в связь с местной жительницей вопреки всяческим буллам и директивам. Тревога поселилась в моем сердце, когда во время одной из недолгих остановок у бензозаправки (дряхлое оборудование, старая вонючая цистерна, ручная помпа и флаг Британской империи на врытом в грунт столбе) мимо нас проехал вишневый вездеходный автомобиль «Як» – затемненные стекла не давали возможности в подробностях разглядеть того, кто сидел за рулем, но я иногда кожей ощущаю внешнее внимание, и в тот раз я тоже почуял, что водитель «Яка» смотрит на меня с прищуром оценщика.
Память всё чаще изменяет мне, господа присяжные заседатели, и я не могу вам сказать, с какого именно дня я уже знал достоверно, что этот «Як» не просто путешествует по Марсу, а следует точно за нами. Помню только, что перед тем произошло странное событие. Мы заночевали в очередном марсианском доме, и под утро я вышел по малой нужде в дичающий сад. Когда я закончил свои дела и собрался уходить, то заметил, что за ближайшим винным деревом стоит, бледно мерцая в слабом свете лун, человек, держащий перед лицом гротескную марсианскую маску. Он издал глухой хохоток и улепетнул; я же, шатаясь, вернулся к постели и тотчас заснул – и, как ни странно, мне до сих пор не ясно, была ли это действительность или продолжение беспокойного сна.
Однако на следующий день и на следующий тоже я наблюдал в боковом зеркальце за тем, как пылит трепеща по пустыне вишневый «Як», будто бы нацелившийся следовать по нашей колее. Тогда у меня и появилась догадка, что какой-то досужий хлопотун донес на меня в колониальную администрацию, и та выслала сыщика с заданием разузнать, что именно делает землянин Гумберт Гумберт в одном вездеходе с марсианской принцессой. Поначалу я решил попросту игнорировать нашего хладнокровного преследователя, но на второй день его вид начал не на шутку раздражать и злить меня. Мне нестерпимо захотелось выпить чего-нибудь покрепче воды; я остановился у старательского бара с идиотской вывеской «BarSoom» и, оставив Ло-Литу, зашел внутрь, попросив у хмурого общипанного хозяина чарку виски. Он налил мне какой-то бурды, я выпил и даже закашлялся от резкого отвратного духа, ударившего в нос. Немного очухавшись, я случайно взглянул в окно. Там я увидел нечто совсем неожиданное. Мужчина с широкой спиной, в короткополом французском плаще и коричневых брюках слушал, что говорит ему Ло-Лита, высунувшаяся из нашего автомобиля. Затем он почесал щеку, кивнул, повернулся и пошел обратно к своей машине – вишневому «Яку», припаркованному совсем близко от нас. Я не успел разглядеть его лицо, заметил только брутально выступающий вперед подбородок да большие солнцезащитные очки. Ло-Лита изучала атлас Ловелловского ареографического общества, когда я вернулся к автомобилю.
«О чем тебя спрашивал этот негодяй, Ло-Лита?»
«Какой негодяй? Да, землянин. Спрашивал, есть ли у меня карта. Наверное, он заблудился».
Мы поехали дальше, и я сказал:
«Ло-Лита, этот господин едет за нами второй день. Я не знаю, что ему нужно, и мне это всё равно в данную минуту, но заклинаю тебя: будь осторожна. Я подозреваю, что это агент колониальной администрации, и он может потребовать отчета, куда и зачем мы направляемся. Он спрашивал тебя, куда мы едем?»
«Нет. Он не спрашивал, куда мы едем».
«И хорошо. О’кей. Надеюсь, он и впрямь заблудился».
В полном молчании мы продолжали катиться. Погоня исчезла.
Но уже на другой день, как боль рокового недуга, которая возвращается, когда слабеют морфий и надежда, вишневый «Як» вновь появился за нами.
