– Что вы там намешали мне, сволочи? – сонно пробормотал он, погружаясь в ватное небытие. До него слабо доносился гаснущий голос Дитриха: «Берите его, выносим из купе… Да, к медикам… Осторожнее, болваны! Руку ему не оторвите…»
4
Ночь была морозная. К удивлению Дитриха, родовое гнездо Данина оказалось внушительным, в два этажа, с белыми колоннами на входе. Дом напоминал садящуюся на снег белую птицу – у него были два длинных, загнутых вперёд, крыла, и над правым висел в мутном небе жёлтый полумесяц. При их появлении дом засиял огнями, возникла некоторая неизбежная суета, двадцать немецких кожаных плащей, подбитых мехом, грудой легли на скамью у входной двери. Пока его группа занималась проверкой дома, Дитрих, в компании широкоплечего и немногословного майора Суходолова, одетого в тёмно- зелёный китель с золотыми пуговицами, ждал в холле первого этажа. У широкой мраморной лестницы, покрытой красной дорожкой, у каждой двери, возле высоких задрапированных окон и напольных ваз стояли навытяжку русские в военной форме. Визит Данина в Россию и посещение им дома родителей ранее обсуждались обеими сторонами до мельчайших подробностей, и хотя сейчас Дитрих не видел ничего подозрительного, слова застревали у него в горле – он всей кожей чувствовал волны тревоги, исходящие от майора Суходолова.
– Не ожидал. Это же не дом, а дворец, – сказал Дитрих, чтобы что-то сказать.
Майор не ответил. Один за другим возвращались агенты, рапортовали вполголоса, что всё в порядке (засады и прослушивающих устройств не обнаружено). Дитрих заметил, что Суходолов водит глазами, пересчитывая его людей.
– Здесь не все, – сказал он, просверлив Дитриха взглядом.
Пропавший быстро нашёлся, после того как за ним послали агента Шварца. Дитрих уставился на него: в чём дело?! Агент виновато ответил по-немецки, что у него отлетела пуговица, пришлось искать…
– Пуговица… Безобразие, – пробормотал Дитрих. – Прошу простить, господин Суходолов, мы обязательно разберёмся…
На самом деле, агент на всякий случай должен был спрятаться в укромном месте. Но – не получилось.
– Ich berate Ihnen, Herren vernunftiger zu sein, – на безупречном немецком отчеканил Суходолов, судя по всему, ни на йоту не поверивший в предложенное объяснение. – Sie haben Fragen? Wenn nein, biete ich an, zur nachsten Etappe anzutreten [3].
– Согласен, – бодро сказал Дитрих.
В сопровождении четырёх агентов в дом вошёл Данин, Суходолов представился, протянул руку. Данин руку пожал, но не удостоил майора ответом и угрюмо огляделся по сторонам. Его провели по первому этажу. Как на экскурсии, показали музыкальный зал, где в блестящем зеркале паркета отражался рояль и стоящие вдоль окон позолоченные стулья. Показали кабинет со шкафами, полными книг. Показали то, показали это, кухню, столовую, буфетную, две ванные комнаты, людскую… Дитрих держался справа от Данина, Суходолов – слева. Впереди и сзади шли, перемешавшись, как и было оговорено, русские и немцы. Когда стали подниматься по мраморной лестнице, Дитрих отстал на шаг, чтобы взглянуть на майора. Лицо у майора Суходолова было бледное и напряжённое, не лицо, а посмертная маска из гипса. А ведь плохо дело, подумал Дитрих.
– Aller im Korridor zu bleiben, – деревянным голосом приказал майор и потянул на себя створку белой двери. – Wir werden nur ich, Herr Danin und Herr Zal’tsman kommen. – Он повторил для своих: – Всем оставаться в коридоре. Войдём только я, господин Данин и господин Зальцман.
Они вошли втроём в ярко освещённую комнату. Это была детская. У высокого закруглённого окна стоял расписной лакированный столик с двумя стульчиками. У левой стены – шкаф, заполненный игрушками, на большом, изумрудного цвета, ковре с нежно-лиловыми анемонами – деревянная лошадка- качалка, резиновый мяч… Майор прошёл по ковру, с лёгким шорохом отдёрнул светло-зелёную штору из тонкой шелковистой ткани, разрисованную весёлыми рожицами. Штора ездила на металлической струне и делила просторную комнату пополам. К удивлению Дитриха, за ней ничего не было, словно часть обстановки вынесли. Пастельные обои на стене, голый паркет и – пустота.
– Что-нибудь вспомнили? – с непонятной усмешкой спросил майор, пристально глядя на Данина, стоящего в задумчивости посреди комнаты. Тот отрицательно покачал головой. – Ну, ещё бы… – Суходолов повернулся к Дитриху. – И куда заведёт нас недоверие, господин Зальцман? Мы разрешили вам приехать на бронепоезде, по-другому ваш состав не назовешь. Мы позволили вам взять с собой оружие и пошли на все ваши условия. Проверки мне тут устраиваете? Шутки шутите? Где настоящий?! – Его голос грозным эхом раздавался в пустоте спальни.
– Спокойно, майор, – быстро произнёс Дитрих, примиряюще поднимая руки. – Мы же с тобой оба солдаты. Осторожность никогда не помешает, правда?
Скрипнув, приоткрылась створка двери, появилась чья-то голова и сразу исчезла.
– Кто там?! – прорычал Суходолов. Дверь быстро захлопнулась.
– Да, это двойник, – сказал Дитрих. – Мы не могли рисковать. Господин Данин ждёт внизу, в машине. Предлагаю забыть этот небольшой инцидент и провести повторный осмотр, по выработанному регламенту.
– Небось, он и по-русски-то ни бельмеса, – процедил Суходолов и, обойдя «Данина», стоявшего столбом, направился к двери.
Дитрих натянуто улыбался ему в спину.
– Да не злись ты, майор. Ничего же страшного не случилось?
Но пока они спускались вниз и шли к машине, его не оставляло беспокойство. Суходолов откуда-то узнал о подмене. А ведь отдел маскировки поработал
