– Ну, как? – спросила покрасневшая от смущения Настя, когда песня закончилась.
– Песня какая-то дурацкая, – сказала Тамара. – А так вроде ничего.
– Да, – согласился Выселенцев. – Песня с таким текстом больше подошла бы сорокалетней тетке, а не школьнице. И над произношением надо еще поработать. Но вообще неплохо. Я впечатлен.
Он нисколько не покривил душой – ему и в самом деле понравилось. Вернее, он ожидал гораздо худшего, и был рад, что пронесло. Настя это почувствовала и ушла вся довольная.
Вечером, когда Выселенцев работал с документами, к нему поступил видеозвонок. На мониторе возникло лицо Павла Овчинникова, директора Сибирского космического агентства. Организации, которую Выселенцев не уважал. Да и за что ее уважать? Все ее проекты, половина из которых не доводилась до конца, отличались малыми масштабами и, как правило, не содержали ничего инновационного. В свое время она не захотела заниматься его кораблем, который показался чиновникам СКА слишком сложным, дорогим и вообще ненужным. В самом деле – зачем Сибири пилотируемая космонавтика? Да, Выселенцев понимал Сикорского, который не захотел переезжать из Америки в Сибирь после окончания гражданской войны. Здесь ему было бы не развернуться…
– Здравствуй, Иван, – сказал Овчинников.
– Привет, Павел, – ответил Выселенцев.
– Ты, наверное, удивлен?
– Признаться, да.
Помолчав немного, Овчинников спросил:
– Каковы, по-твоему, шансы на благополучный полет твоего корабля?
– Мы специально проводили такие расчеты, так что я могу ответить тебе совершенно точно. Примерно восемьдесят пять процентов.
– Что ж, неплохо… У нас есть предложение, которое может тебя заинтересовать.
– Я весь внимание.
– Нужно доставить на орбиту некую полезную нагрузку. И сделать это надо очень срочно – в пределах ближайших четырех суток.
– А почему не семи? – спросил Выселенцев, сразу догадавшись, что это как-то связано с новооткрытым астероидом.
Овчинников улыбнулся:
– Ну, еще трое суток нужны, чтобы долететь до объекта.
– И сбить его?
– Нет. Чтобы пристроиться рядом и точно определить его траекторию. Сбивать будут другие.
– Кто же? Американцы?
– Нет. Советские русские.
Несколько секунд Выселенцев не знал, что ответить.
– Полезная нагрузка тоже их? – спросил он, отойдя от потрясения.
– Да. Астероид угрожает в равной степени как нам, так и им. Поэтому мы решили сотрудничать.
Он добавил:
– Дело в том, что у тебя единственный носитель на свете, который может стартовать в ближайшие несколько суток.
– А что за нагрузка? Какой-то межпланетный аппарат? Откуда он взялся?
– Межпланетный аппарат мы оставим тот самый, который вы и собираетесь запустить. Но к нему добавится советский разгонный блок. Эта сцепка облетит Луну, тяготение которой направит ее по траектории астероида. Но скорость его сближения большая, поэтому станции потребуется дать хорошего пинка. Это и сделает советский разгонник.
– А университет вы известили о ваших планах?
– Разумеется. Они согласны.
Выселенцев был в полном замешательстве. Он вдруг словно оказался в кабине самолета, выполняющего «бочку». Мир переворачивался на глазах.
– И ты полагаешь, за оставшееся время можно успеть адаптировать станцию к этому разгонному блоку? Да и в корабль его так просто не погрузить – нужен ложемент.
– Это мы берем на себя. Нам только нужны точные параметры грузового отсека.
– А электромагнитная совместимость?
– Не беспокойся – мы помним и об этом.
– Ну, вы, конечно, авантюристы… Ладно. А на каком топливе он работает, этот разгонник?
– На самом обычном – гептиле и азотном тетраоксиде. Но характеристики у него потрясающие. Он мог бы выйти на орбиту, стартовав с Земли. Как твой корабль. Правда, без полезной нагрузки, и если бы хватало тяги двигателя.
