она только после нашего возвращения на Землю. Крейсеры «Громовержец» и «Победоносец» уже на полпути к Марсу. Через три месяца Вторая марсианская экспедиция высадится на просторы Красной планеты. Сто дней будут вести научные работы и дооснащение Марсограда необходимым оборудованием. Потом «Победоносец» на орбите и тридцать человек на поверхности Марса останутся дожидаться Третьей экспедиции. А «Громовержец» и двадцать один член его команды – в том числе и я – полетят к Земле. Значит, примерно через полтора года я вернусь домой. В свой дом, который хорошо помню, но в котором никогда не был. Часто думаю о том, какой будет жизнь там, на Земле. Конечно, я и Настя окончательно разделим наше общее сознание. И спящая царевна Анастасия проснется. Меня, разумеется, ждет политическая карьера. Тут все предсказуемо и понятно. А вот Настя… Точно знаю, что эта егоза сидеть дома не будет. Какая там на очереди следующая планета на освоение российской космонавтикой? Венера? Думаю, в составе первой экспедиции найдется местечко для молодой дамы с дипломом нанопластователя и большим опытом участия в междупланетных полетах. Можете представить парящие в венерианской атмосфере базы и города, рукотворных крылатых драконов и порхающих среди облаков наноэльфов, одетых в разноцветные скафандрики?
Terra Imperium
Алекс Громов, Ольга Шатохина. Terra Imperium
Империя создает историю столетий и культур, отвергая самозванцев и стремясь к равновесию….
I. Пласты времени
Новомодное зло
«Над всей Москвой безоблачное небо», – так поутру доложил старшему дознавателю Приказа тайных дел Владимиру Александрову дьяк-погодник Эдуард Утукин, родившийся в Орле в знатной дворянской семье и постигавший премудрости наук в далеком Париже и в горах Тибета.
А тем временем на Красной площади традиционно шел торг – пришли первые обозы с селедкой нового улова. Рыба была свеженькая и дешевая, и разбирали ее бойко. И вокруг в торговых рядах ни на минуту не умолкали крики торговцев, наперебой расхваливающих свой товар.
– Мед! Липовый! Разнотравный! Мед, кому мед! С далеких гор, мед редкостный и целебный!
– Абрикосы заморские сушеные! Сладкие! Прозрачные, извольте убедиться!
– Пенька!
– Деготь березовый!
Продавец рыбы вразнос стоял возле оптовой лавки с опустошенным в очередной раз лотком, собираясь загрузиться новой партией. Он покашливал, прочищая горло, готовясь звонко кричать: «Рыбица! Селедки!» Внезапно в небесах потемнело, и в соседнем мануфактурном ряду купец Сорокин, торговавший праздничными кафтанами и иноземными восточными платьями, завопил:
– Ироды на небе!
Поднявши головы кверху, все увидели зависший над площадью огромный предмет, похожий на тыкву, только увеличенную в тысячи раз. А на боку у нее был чудовищный рисунок – трехглавый орел. Людей на площади охватила паника. Многие купцы стали лихорадочно убирать товар. Но местный вор Валерка Иванов, спившийся книжник, неоднократно битый не только за кражи, но и за огульные слова, и неуважение к государю и боярам, успел под шумок схватить узорчатый пояс, свиток со сказанием о московских собирателях редкостей и две горсти квашеной капусты, засунув всё это за пазуху.
И тут из чрева диковины посыпались листки бумаги. «Подметные письма!..» – зашептались в толпе. И начальник Приказа тайных дел боярин Ромодановский, выбежавший на площадь с отрядом стрельцов и прочими служивыми, прокричал:
– Пуляй по иродам!
Доблестные стрельцы принялись палить из ручниц. Но пули не долетали до цели.
Летучее чудище, еще повисев над Красной площадью, зарокотало нутром и поплыло на запад, усеивая свой путь шлейфом из подметных писем, каждое из которых начиналось словами:
«Мы, пресветлейший и непобедимейший Монарх Иван Дмитриевич, Божиею милостию, Цесарь и Великий Князь всея России, и всех Татарских царств и иных многих Московской монархии покоренных областей Государь и Царь…»
То есть составлено послание было от имени сына Дмитрия Самозванца и Марины Мнишек – или, как считали их немногочисленные тайные сторонники, законного царя Дмитрия Ивановича и благочестивой царицы Марины Юрьевны, – чудом спасшегося в младенчестве от мучительной казни.
«…И вы б, наше прирожение, попомнили православную христианскую истинную веру и крестное целование, на чем есте крест целовали деду нашему, блаженныя памяти государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии, и нам, чадам его, что хотели добра во всем: и вы ныне нашего изменника Алексея Романова отложитеся к нам и впредь уже нам, государю своему прироженному, служите и прямите и добра хотите, как деду нашему, блаженные памяти государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии; а яз вас начну жаловати, по своему царскому милосердому обычаю, и наипаче свыше в чести держати, и всё православное христианство в тишине и в покое и во благоденственном житии жити учинити хотим».
А завершалось послание и вовсе дерзновенно: «С нами Папа Римский, Император Священной Римской империи и владыка Поднебесного Китая».
Но бумаги сии спросом на торжище не пользовались – к примеру, Федька-разносчик грамоты не разумел, и письмена на этих листках были для него лишь
