почему не посадят. А за ней и некоторые другие бойкие дамы подтянулись: чего это вдруг ей можно, а нам нет? Мужской свиношовинизм?! Боевой народ все-таки на Курской Дуге подобрался, любо-дорого.
Потом свои услуги предложили пацаны мэра Ганшпуга. Они, конечно, уже не дети, на метамедведя ходили и девок тискали, но папаша им все же сначала беспрекословно указал на дверь. Однако выяснилось, что его пацаны, Гас и Рууд — чемпионы поселка по «World of the Tanks», первый и второй номер в общем зачете, и в виртуальном управлении стальными гробами им нет равных. Петер поскрипел, конечно, но деваться было некуда — общее дело важнее родственных связей. А следом, естественно, в боевую команду еще и другие парни и девчата подтянулись, что старше четырнадцати — из первой десятки игрового рейтинга.
И, наконец, в отряд попросился старик Хаджикоюмджиев. Конфузился дед, конечно, страшно, но все-таки сознался, что уже не первый год рубится по ночам онлайн в танчики, тайно заходя в игру под псевдонимом — дескать, какие-то охотники с дальних факторий балуются. Стариков в нашей вольной колонии берегут, старики — это мудрость веков и все такое, но Хаджикоюмджнев уверенно занимал в игровом рейтинге седьмое место, и для него было сделано исключение.
Доктора Ланцугву единогласно избрали командиром подразделения. Он поначалу пытался отбрыкиваться, но потом со вздохом согласился, что лучше него, человека образованного и люто интересующегося древней историей, тактику танкового боя никто не знает. Даже пацаны мэра Ганшпуга. Сам Петер тоже в итоге сел за виртуальные рычаги. Оно и понятно, кто же своих мальчишек просто так на такое опасное дело без присмотра отпустит.
Время поджимало, люди работали день и ночь, и даже семилетняя дочка Тики Зеренфара возила на болота еду для рабочих бригад на папашином механоиде, потому что больше некому оказалось. Мастера в музее работали на износ, и через несколько дней состоялось первое образцово-показательное испытание танковой техники.
Ворота ангара медленно распахнулись, и тьма за ними колыхнулась. Вольный народ, по такому случаю на полчаса прервавший работу и собравшийся возле ратуши, настороженно замер.
Некоторое время не происходило ничего, и мы уже даже решили было, что на этом концерт окончен и можно расходиться по домам, чтобы привести в порядок свои дела, переодеться в чистое и спокойно дожидаться в семейном кругу прибытия имперских карателей. Однако из глубины ангара внезапно донесся жуткий рев, словно слонопотам в яму попал, и из ворот выползла угловатая стальная тварь, отчаянно лязгая гусеницами и извергая клубы ядовитого дизельного дыма. Народ яростно заорал, приветствуя своего железного мстителя. Сразу стало ясно, что наше дело правое и победа будет за нами: имперских зверокомбатантов, небось, одним только выхлопом травить можно, а такого грохота никакое живое существо не выдержит, будь оно хоть целиком из псевдохитина. Все-таки знали наши предки толк в психологии военного искусства, ни одного аспекта из виду не упускали, били по всем направлениям, и том числе и по психологии. Когда на тебя, злобно рыча и лязгая, на двигается такая несокрушимая, отвратительно воняющая махина с железным хоботом, невозможно сохранять хладнокровие. Это тебе не на метамедведя в одиночку идти и даже не на слонопотама, тут нужна совершенно запредельная храбрость.
Танк выкатился на середину площади и заглох. Люк механика откинулся, и наружу показался доктор Ланцугва. Казалось, вопить сильнее уже невозможно, но народ все-таки еще наддал, словно на бейсбоксном матче охотников против фермеров. Эмиль сделал вольным колонистам ручкой и вылез на гусеницу, а курскодугичане с опаской стали приближаться к металлическому чудовищу — всем хотелось потрогать его за слонопотамий хобот или сфотографироваться рядом на вечную память.
Когда все снова разбрелись по рабочим местам, мастера тайком заволокли тяжелую машину лебедками обратно в ангар — не хотела больше заводиться, зараза. Впрочем, это уже было и неважно. Тут как в науке — если эффект достигнут, хотя бы и кратковременный, можно вертеть новую дырку на погонах: раз получилось однажды, значит, получится и еще раз, если вложить в исследования дополнительные средства.
Вот только у нас уже не было ни времени, ни дополнительных средств на эксперименты.
Тем не менее нашим механикам удалось обуздать капризную технику. Через пару дней бегало уже с десяток железных машин, а один «Леопард» даже добрался своим ходом до леса. Волонтеров понемногу начали пересаживать за рычаги настоящих танков: симуляторы, конечно, вещь прекрасная, однако к реальной технике тоже привыкать надо. Когда еще через сутки танковое звено под командованием Гаса Ганшпуга вразнобой промчалось до кромки леса и вломилось в него, сокрушив стальными бортами несколько вампиробабов и разогнав всякую лесную живность, а потом нестройным орудийным залпом превратило в пыль ультраелочную рощу на опушке, стало окончательно ясно: поселок Единственный — крепкий орешек и просто так на милость имперцев не сдастся.
Была еще, правда, дополнительная сложность: каждым танком в древности управлял экипаж от трех до пяти человек. Слишком много функций приходилось осуществлять танкистам, чтобы с такими громоздкими и тупыми машинами сумел управиться один боец, даже тренированный. В общем, чтобы полностью укомплектовать экипажи нашей железной армады, потребовалось бы, наверное, усадить в самоходные гробы все население колонии, включая стариков и грудных детей, и еще остались бы вакансии. Но доктор Ланцугва у нас умный, зараза, и живо придумал, как обойтись минимумом народу. Вместо людей он разместил в танках рабочих биоморфов, в первую очередь обезьянок-официантов старика Хаджикоюмджиева, а также других приматоидов, собранных со всего поселка — охотничьих и домашнюю прислугу. Для управления танками их слабого интеллекта, конечно, не доставало, но приматоиды вполне способны оказались оперативно выполнять приказы командира танка — прицелиться, там, или перезарядить орудие, так что после интенсивных
