находился дальше, километрах в двух к югу, но здесь имелись цистерны с горючим (а это самое важное!), запечатанный склад провианта (я как старший по званию принял на себя ответственность и приказал сбить пломбы с дверей — все экипажи были теперь обеспечены пайком минимум на три дня) и некоторый запас снарядов к 88-миллиметровым танковым орудиям (полагаю, большую часть вывезли для нужд фронта еще зимой и в начале весны).
— Столь удивительное спокойствие грозит только одним — колоссальным беспокойством потом, — капитан Готтов подошел ко мне. — Согласитесь, господин подполковник, Куммерсдорф должны были защищать до последнего, а тут я увидел только одну голодную кошку. В штабе телефон постоянно звонит…
— Не обязательно, — я пожал плечами. — Секретные образцы вывезли или уничтожили, а персонал больше пригодится при обороне Берлина. Не взорвали склады? Тоже есть объяснение — очень спешили.
— Все равно странно, — поежился командир роты. — Скверная тишина. Как чума всех выкосила… Знаете, в штабном здании я нашел недопитую бутылку коньяка и окурки. Окурки недавние. Наши были здесь минувшей ночью, да и запах табака еще не выветрился.
— Значит, эвакуировались рано утром. Капитан, вы проверили, «четверки» исправны?
— Так точно, господин оберст-лейтенант! Экипаж «Хетцера» принял машину. Эх, окажись у нас побольше танкистов, могли бы и все забрать… Не гренадеров же на танки сажать? Они, самое большее, способны водить легковой BMW.
— Что есть, то есть, — кивнул я. — Быстрее, капитан. Поторопимся. Не забудьте, часть танков русских отступила, и никто не знает, прорвались за ними другие или нет.
— Я постоянно слежу за радиообменом третьей и четвертой роты. На их участке затишье, господин оберст-лейтенант. Видимо, это действительно был случайный прорыв отдельной части — заблудившейся или ведущей разведку боем.
— Разведка боем на таком расстоянии от линии фронта? — я вздернул брови. — Гауптманн, как вы себе это представляете?
— Извините, господин оберст-лейтенант. Но фронт сейчас везде.
— Согласен, — кивнул я. — Готтов, поторопитесь, время очень коротко!
— Слушаюсь!
У нас было два варианта движения к Шперенбергу: или выйти на открытую автодорогу, или же сделать крюк — по аэродрому Куммерсдорфа на юге, а затем — на восток по лесным грунтовкам. Густой столетний сосняк гарантировал, что русские танки здесь точно не пройдут, танку нужна открытая равнина, а не лес.
Кроме того, противник наверняка знаком с местностью значительно хуже меня, только по картам. На древних броневиках Веймарских времен я исколесил этот лес вдоль и поперек.
Капитан Готтов согласился:
— Незачем рисковать, давайте попробуем. Но вы сами понимаете, герр оберст-лейтенант, это опасно.
— Понимаю. На лесной дороге достаточно уничтожить первую машину и замыкающий колонну танк, после чего мы окажемся в ловушке… Но в сосновой роще ИС-ы так же застрянут. Кроме того, заметили, во время недавнего боя мы не видели пехотинцев врага?
— Рискнем, — согласился капитан. — Команда «по машинам» будет отдана через десять минут. Впереди пойдет «Тигр» с самым опытным экипажем, за ним второй, потом командирская машина, далее обычный маршевый порядок. В случае вражеской атаки «Тигр» сможет продержаться дольше и прикрыть возможный отход остальных.
— Отход? — усмехнулся я. — Куда? Ну что ж, вы командир. Мой танк пойдет первым.
— Я не вправе рисковать жизнью начальника штаба полка. Вы будете нужны после соединения с основными силами и группой Венка.
— Идите к дьяволу, — сказал я. — Танк для меня — родной дом с 1918 года. Вы, вроде бы, родились на год позже?
— Есть идти к дьяволу, господин оберст-лейтенант!
Так и получилось. Из покинутого Куммерсдорфа мы выдвинулись походной колонной с обязательной пешей разведкой впереди. Главный танковый полигон страны на то и был танковым, чтобы обеспечить учебным машинам свободный путь к стрельбищам или полям для отработки тактических маневров: дорога прямая, достаточно широкая, а прежде всего — сосновый лес без подлеска отлично просматривается во всех направлениях. Спрятать танк или самоходку невозможно, да и не пройдут они здесь — даже тяжелый «Тигр» не способен своротить дерево в два охвата!
Люк командирской башенки я не закрывал, предпочитая смотреть на мир собственными глазами. Танк шел плавно, легкое покачивание напоминало лодку, привязанную у речной пристани.
Показался просвет — это место я сразу узнал. Аэродром, — две параллельные взлетные полосы, административное здание. Видны следы разрушений — ангары в дальней части летного поля уничтожены, несколько разбитых транспортников Ю-52. Бомбили союзники. Больше никаких самолетов, пусто и тихо. Теперь нам следует взять левее, там должна быть дорога к озеру Хеегзее, а за ним — ожидаемый Шперенберг.
— Разведка сообщает о движении, — возник в наушниках голос капитана. — Бронетехника! Что? Повторите? Не понимаю! — он говорил это кому-то другому. — Что значит «никогда не видели?» Силуэт? Что? Еще раз!..
И тут рация командира роты замолчала, а по моему танку застучали осколки металла.
