через заднее стекло бьет, оно все в дырках. А выйти почему-то боятся. Тут философу повезло. Куда надо его пулька попала. Не то чтобы как следует рвануло, нет, лениво так полыхнуло, задняя часть у машины огнем занялась, бензин горящий капает. Охранники видят, дело плохо. Там Сметанин уже землю пальцами скребет, ему конец. Огонь печет. По капоту второй стрелок очередью - рррраз! «Ну бегите же, черти!» - подумал Тринегин. И вправду, послушались. Репутацию, может, испортили себе охранники: заказчик мертвым телом лег, а они ему никак не помогли, но жизнь, она не казенная, она дороже. Из машины - скок! И в переулок какой-то маленький зайцами порскнули. У заднего штанина вся в язычках пламени. Гордей кричит ему: «Давай- давай! Пошел-пошел-пошел!». Миша к реке. Автомат - бульк, и поминай, как звали. Тринегин по лесочку несется, страшно, что там еще случится, а вдруг они вернутся? Добегает до машины, а Гордей ее уже на асфальт вырулил. «Давай, садись быстрее» - «Ты автомат выбросил?» - молчит, кивает. «Ты убил его? Убил ты его?» - развернулся вправо и понесся по Таманской, - «Убил» - «А не ошибся? Ты ведь не подходил к нему» - «Не долдонь. Мне его было хорошо видно. Никак тут не ошибешься» - «А что ты едешь так медленно, как черепаха ты тащишься!» - «А потому, т-твою-то мать, что мы не убийцы какие-нибудь, а мирные граждане. С пляжа возвращаемся. Чего нам гнать». Тринегин остолбенело посмотрел на Гордея. Замолчал. Степан сошел с ума. Умалишенным стал. «Ты что, дурак, делаешь, милиция горловину у моста перекроет! Нам же тогда конец!». Гордей одним словом ответил, целую мегатонну холодного презрения вложил он в это слово: «Умный!» И тогда успокоился Тринегин. Суета отошла, как воды у роженицы. Было очень плохо, а стало никак. Успокоился немного. Даже мысль действительно умная в голову ему пришла: «В старых цивилизациях, вероятно, высшие эшелоны интеллектуалитета лишаются большей части вполне естественных психологических предохранителей; и даже привыкают естественной считать эту неестественную утрату. Отсюда - наша нелепая, гипертрофированная эмоциональность». Гордей, весь каменный, с Таманской повернул на 4-ю линию, взял налево и пошел по 3-й. Все вроде бы по плану, только он беспокоился насчет охранников: для них бы дело одному Таманскую перекрыть, другому 3-ю линию, тут-то и беда. Других путей из Серебряного бора нету, разве машину бросить и пешком. Или уж совсем вплавь, курам на смех. Но охранники, видно, не очухались. Никакой засады им и в голову не пришло засаживать. Такие работники! «Жигули» описали петлю и вышли опять на Таманскую у самого троллейбусного круга. Мост переехали, милиция - ничего. Треск, может, слышали, но вот не было им приказа перекрыть, и не перекрыли. Гордей свернул во двор на улице Тухачевского. Сказал Мише: «Давай, передавай», - и вылез из машины. Тринегин достал с заднего сидения «Сименс», пощелкал кнопочками. Откликнулась 137-я. Философ ей:
– Абонент 12130. Партия гвоздей из Коврова пришла. Все. Она ему:
– Абонент 12130. Партия гвоздей из Коврова пришла. Приняла 137-я! Евграфов получал сообщение. Внизу дудел поезд, прибывающий на метроплатформу «Полежаевская». В шеренге телефонов-автоматов журналист выбрал то железо, которое уже исправно обслужило двух или трех желающих.
– Алло! Сотрудник отдела происшествий газеты «Коммерсант-Дейли» Павел Васильев? - специально сипло говорил. Чтобы этот Васильев не имел даже полшанса когда-нибудь впоследствии узнать его по голосу.
– Да. С кем имею?
– Это не важно. У меня для вас серьезная информация. Слушаете?
– Одну секунду… - в трубке зашуршало, зашумело. Евграфов испугался: какое-нибудь прослушивание, сейчас его тепленьким, у автомата возьмут! Потом сообразил: Васильев наверняка на машине, рулит к обочине, чтоб разговаривать, не отвлекаясь на светофоры… Профессионал! Привычка у него наработана.
– Теперь действительно слушаю.
– Вы хорошо меня слышите?
– Превосходно. Сипите дальше, я вас не узнаю.
– Только что на Таманской улице убит телеведущий и главный редактор «Демократической России» Леонид Сметанин. Он расстрелян за предательство. Сметанин продавал в телеэфире наших братьев сербов. Ответственность за акцию берет на себя группа «Восточнославянское сопротивление». Нашу причастность я могу доказать одним фактом. Я знаю, что наши люди убили его из автомата Калашникова, а экспертиза сделает это заключение… - тут Евграфов запнулся: как бы правильнее выразиться? -…в общем позже будет заключение. Вы все поняли?
– Да. Евграфов положил трубку, вошел в метро, спустился, сел в поезд. Ну все, слава богу. Чтобы еще раз? Чтобы еще раз он в террористы записался? Ни за что. Но какое дело сделали, какое дело! Если б можно было взять интервью у самого себя!…Гордей тряпкой протер номер, вернулся, сел, дверцу захлопнул, стекло опустил, закурил. Ничего у него не дрожало, никакие пальцы, никакие руки. У Тринегина тоже не дрожало.
– Степа, дай мне, пожалуйста, покурить.
– Ты ж не куришь?
– Ну раз у нас все получилось. Повод есть. Дай мне покурить. Гордей обернулся к нему. Заулыбался.
– А ведь и правда. Я не верил, что выйдет.
– И я не верил.
– Ну ты даешь! Сам затеял и не веришь, - Гордей засмеялся, - Знаешь, философ, вот что я тебе скажу: мы эту глыбу скинули, и дышится как-то свободнее. Аннотация: Дмитрий Володихин Мы - террористы. М.: «Мануфактура», 1999. Тираж 4.000 экз. Существует множество детективных жанров:
