Опричнина и «псы государевы»

Даниловича Басманова. Остановиться и задуматься над вопросом: чем была для этого человека опричнина? Источником наживы? Трудно сказать. Семейство Плещеевых и до опричной поры ходило в «больших людях», пусть и не высшего ранга; нищета ему не грозила. Способом добыть славу? Славы Басманову хватало — после всех побед, им одержанных.

Нет, дело в другом.

Алексей Данилович взял свое в этой жизни. На закатной ее поре ему могло не хватать лишь власти, влияния. Иными словами, возможности вершить большие государственные дела. Он это получил. Вероятно, Басманову требовалось насолить старинным соперникам московского боярства — «княжатам», взять над ними верх. Тут он преуспел. «Княжатам» из числа знатнейших путь в опричнину оказался заказан на первые пять лет ее существования… Еще боярину требовался инструмент, с помощью которого он мог бы возвысить родичей — ближних и дальних. О! Эту задачу ему удалось выполнить целиком и полностью. Если взглянуть на раннюю опричнину глазами одного из ее «отцов-основателей», то она предстанет как «семейное дело». Как богатый и перспективный «подряд», выданный великим государем нескольким боярским родам, но прежде всего — именно Плещеевым. Более того, если говорить современным языком, этот «подряд» изначально являлся еще и «проектом», выпестованным Алексеем Даниловичем.

Так что такое опричнина, если глядеть с колокольни боярина Басманова? Безусловное благо. Отдых после нескольких десятилетий служебных тягот. Исправление ситуации, при которой вся социальная среда, породившая этого человека, терпела униженное состояние. Обеспеченное будущее для всего рода. Долгожданный реванш. Восторг! Ликование!

Вот так.

Можно, конечно, видеть в опричнине какую-то дьявольскую шутку свихнувшегося деспота. Объявить что-либо результатом чужого безумия — прекрасный способ сказать: «Мне это не нравится. Я не хочу и не буду это понимать!»

Чтобы понимать опричнину, следует прежде всего уяснить: это не химера воспаленного мозга, а явление, у которого была серьезная социальная база. Влиятельная общественная группа имела кровную заинтересованность в том, чтобы опричнина продолжала существовать. И, как будет показано в следующих главах этой книги, одной группой дело не ограничивается.

Вот только упоительно прибыльный «проект» обернется большими сложностями. В том числе и для самого «отца-основателя» боярина Басманова. Причина проста: одного хотели от опричнины старинные боярские рода Москвы, другого искал в ней государь Иван Васильевич, а жизнь направила ход событий по третьему руслу. И в итоге получилось нечто такое, чего не ожидал никто.

Прежде всего, никто не рассчитывал, что опричнина вызовет столь концентрированное недовольство и даже открытое сопротивление. Во-вторых, никто, помимо самого монарха, даже в самом дурном сне не мог себе представить, сколь свирепыми мерами будет подавляться это сопротивление. А порой и просто тень, возможность сопротивления…

Многие видные опричники последовательно проходили через каскад испытаний, делавшихся от раза к разу всё более жестокими; проверялось, как далеко может зайти человек, желая сохранить свое положение в опричной иерархии. И далеко не всегда те, кто стоял у истоков опричной иерархии, могли переступить через себя — через веру и совесть.

Подобные испытания выпали и на долю Алексея Даниловича.

Переступить через себя

С первым из них ему пришлось столкнуться осенью 1568 года.

У опричнины было немало противников. Еще летом 1566 года, после того как завершился Земский собор, решавший судьбу Ливонской войны, открыто выступила оппозиция. Ее вожди били челом великому государю об опричнине: «не достоит сему быти». Некоторые из них поплатились за свою дерзость головами… Позднее открылся заговор (то ли видимость заговора, якобы возглавленного Иваном Петровичем Федоровым). Но самым упорным и самым серьезным действительным врагом опричных порядков оказался митрополит Филипп.

Заняв митрополичью кафедру в Москве летом 1566 года, он начал с того, что потребовал у царя отменить опричнину. Тогда Ивану IV удалось достигнуть компромисса с суровым духовным пастырем. Однако расследование «дела Федорова» привело к массовым репрессиям — впервые в политической истории России. Митрополит сначала тайно увещевал государя, вымаливая милосердие для своей паствы. Это ничуть не помогло. Тогда он выступил открыто.

Филипп публично отказался благословить царя. Мало того, он начал принародно обличать опричнину, поскольку видел в ней нарушение Христовых заповедей.

Ранняя опричнина стояла на представителях старинных московских боярских родов. Колычевы-Умные, близкая родня митрополита, как уже говорилось, вошли в тесный круг семей, руководивших ею бок о бок с монархом. Очевидно, именно они способствовали возвышению Филиппа. Прежде он был игуменом Соловецкого монастыря, т. е. настоятелем далеко не самой известной русской обители на самом краю христианской ойкумены. И вдруг его