леса, поэтому кошмарную сцену нам довелось досмотреть до конца.
Харги напал внезапно. Он сбросил человеческий образ, мгновение, и на беглеца кинулся огромный чёрный медведь. Он сбил несчастного радиста с ног и начал рвать – только кровавые ошмётки полетели. Люди у грузовиков испуганно застыли, боясь своего грозного повелителя.
Харги-медведь прибыл с автоколонной не один. Странная птица с крыльями-бахромой взмыла в небо из-за машин, словно кралась за ними по пятам, а теперь поняла, что пришла пора действовать, и ринулась вдогонку за нами. Летающий демон приближался невероятно быстро, в несколько взмахов догнал вертолёт и вот уже его жуткое тело загораживало полнеба. Истошно заорал Лепяго. Птицы скользнула мимо борта, едва не задев обшивку. Я отпрянул к дальней стене, ожидая, что её затянет под винт и в клочья изрубит лопастями, но законы аэродинамики на нечисть, похоже, не действовали. Птица облетела вокруг вертолёта и я увидел, какая она уродливая, похожая на древнего ворона. В блистере мелькнул круглый злой глаз.
Вопил Лепяго, призывая лететь на остров. Он ринулся к кабине. Ми-8 заложил вираж, уходя от птицы, и пришлось нам с Вадиком цепляться друг за друга, чтобы не выпасть в открытую дверь. Андрей Николаевич каким-то образом удержался на ногах, заскочил в кабину и стал что-то горячо доказывать Славе. Вертолёт здорово мотало. Пилот продолжал маневрировать. Столкновение с монстром грозило аварией, харги же повреждений не боялся и упрямо шёл на таран. Впрочем, кто его знает, обитателя потустороннего мира. Может быть, пугал, не в силах причинить вреда прочному железному творению рук человеческих.
Вертолёт разворачивался. В люке снова показалась белая гора, мрачное жерло пещеры и площадка перед ней. Машины сдавали обратно в лес. Без сапёров жертвоприношение откладывалось.
Ми-8 приземлился на ровной песчаной отмели. Остров мог послужить укрытием. Как растолковал Андрей Николаевич, злые духи становятся сильнее во мраке, поэтому ночь безопаснее провести на святой земле. В путь лучше отправиться на рассвете, чтобы до темноты покрыть как можно большее расстояние и покинуть владения харги. После всего увиденного мы были готовы поверить во что угодно, даже вертолётчик смирился. Страшная гибель товарища доказала, что демоны не разбираются – под принуждением ты действовал или нет. Помогал врагу, значит был заодно. Разорвут как радиста. Урок запомнился и больше разногласий среди нас не возникало.
Тайга, если её не уничтожать, очень красива. На острове уцелел старый моховой бор, чистый, без высокой травы, в обе стороны на большом расстоянии просматривалась вода Марьи. Вскоре вышли к заросшей лесом часовне. Здесь начинался участок освящённой земли, милостью Божией недоступной силам зла.
Постепенно опускались сумерки. Пилот, назвавшийся Лёхой, сказал, что ночью нас не будут искать с воздуха. Уже темнеет, поэтому поднимать машины даже с ближайшего аэродрома бесполезно. Облаву отложат до утра. За это время перегруппируют наземные силы, так что за пределы Усть-Марьского района не проскользнём ни за какие коврижки. Горючего в вертолёте осталось километров на триста с гаком. Улететь можно, но, по сибирским меркам, недалеко. Лёша предложил сдаться на милость властей. Я напомнил об участи невинного радиста. Пилот нахмурился и вздохнул. Изуверская расправа над товарищем казалась ему жуткой галлюцинацией, порождённой пещерным газом. Мы были бы рады поверить, если бы раньше не убедились в обратном.
От часовни остался высокий обветшалый сруб. Под прикрытием святых стен Лепяго надеялся уберечься от демонов. Славу больше заботило появление оперативной группы, которая могла патрулировать по реке и ненароком набрести на остров – вертолёт был штукой приметной. Решили караулить до утра. Менять стоянку было поздно – смеркалось, а выбирать место посадки в темноте было слишком рискованно. Да и неизвестно ещё, кто там ходит по ночному лесу. А тут изоляция, река со всех сторон, как-никак.
Набрав сушняка, укрылись в часовне. У входа развели костёр, отгородившись пламенем от враждебного внешнего мира. Небо мало по малу темнело, к часу ночи высыпали крупные яркие звёзды. Я грелся у костра, уставившись в ночной свод, и думал о золоте. Врата стояли перед глазами во всём своём великолепии, но очень хотелось жрать.
– Круто же я встрял, аж самому не верится, – сказал Лёха. – Не знаю, как всё это объяснить, а объяснять придётся.
– Если живы останемся, – добавил Лепяго.
– Ерунда, перезимуем, – пробасил Слава.
– Конечно перезимуем, – затараторил пилот. – Самому не верится, а как отцы-командиры это воспримут? Не представляю. Одними бумагами не отпишешься. От полётов отстранят, верняк, да ещё в дурку на освидетельствование пошлют. Врачи теперь задолбают. А что я жене скажу? Без денег останемся, факт. Хорошо, что хоть она в столовой работает, с голоду не пропадём. Верно ты говоришь, перезимуем! – он нервно хохотнул и хлопнул себя по колену. – Чёрт его знает, что здесь творится, какую заразу Проскурин замутил. По всему управлению комиссия из Москвы ездит, а он что-то невероятное устроил. Побег какой-то, пещера, золото. И вас я, ребята, не понимаю, чего вы-то колбаситесь?
В ответ Слава цыкнул зубом. Получилось настолько неприятно, что по телу пилота заметно пробежал холодок.
– Нет, ну конечно, – от страха простил нам Лёха своего заколотого товарища, – может быть для вас так и нужно, но ведь я тоже с вами в историю попал. Я вот что скажу, нам из оцепления не вырваться.
– А почему нет? – отрешённым тоном спросил Вадик.
Я оторвался от созерцания небосвода и посмотрел на Гольдберга. Он сидел, зажав между коленями автомат и усмехался, язвительно и жестоко. Вечный студент возмужал. Такая циничная усмешечка не могла принадлежать лоховатому «ботанику».
– Ну… потому что. Я знаю, – попытался изобразить компетентность Лёха, но голос его дрогнул. – Я вам нужен, потому что умею летать. Допустим, высажу вас, а что потом?
– Тебе-то какой интерес? – Слава явно не желал посвящать Лёху в дальнейшие планы.
– Что со мной будет?
– Полетишь домой.
Пилот вздохнул, не поверил. Он тешил себя иллюзией, что, расставшись с нами, будет дальше жить с любимой женой-поварихой. Лично я в этом сильно сомневался. Проскурин, судя по размаху, задумал масштабные действия. Надо полагать, планы не ограничиваются одной Усть-Марьей. Будут попытки подчинить себе начальство, начиная с верхушки Красноярского управления, вплоть до министра. И если у шамана получится, он двинется дальше – в Кремль.
Кашу, которую заварил обезумевший хозяин зоны, придётся расхлёбывать не ему одному. С жертвами в его маленьком тоталитарном государстве не считались: для поддержания образцового порядка надзиратели-харги убивали много и охотно, в чём мы уже имели возможность убедиться, и готовы были убивать ещё и ещё. Если им в лапы попадёт пособник, пусть даже невольный, ненавистного врага, его тут же растерзают. В назидание прочим и чтобы не сболтнул лишнего, когда попадёт к отцам-
