— А пустят? — усомнился Слава. Семейная жизнь отрицательно сказывалась на его умственных способностях.
— Почему нет? — цинично изумился я. — Куда они денутся!
— Ну ладно, тогда давай так, — заскрипел мозгами другая. — Выспросим у Эрика адресок, как там его… Конна и дернем этого ебуна маслозадого, узнаем, что за «Светлое братство» такое.
— А потом? — Слава по старой афганской привычке любил все решать с наскока, я же не был сторонником кавалерийских атак.
— Разберемся, — корефан заглотил пиво и с сожалением повертел в пальцах пустой бокал. — Я так понимаю, ты им Доспехи продавать не собираешься?
— Ни за какие коврижки. От случайных покупателей одни неприятности.
— А кому сейчас легко? — саркастически изрек друган, закуривая новую «LМ». Я случайно вдохнул струйку выпущенного в мою сторону дыма и закашлялся. Американские сигареты, забитые на фабрике им. Урицкого, воняли горящей помойкой. За что только Слава их любит?
— Теперь уже никому, — горько сказал я о попавших в беду компаньонах, — а все из-за дурацкой деловитости излишне самостоятельных людей.
— Меньше думай об этом, — посоветовал друг. — Решим и эту проблему. Где наша не пропадала!
Девочка в передничке принесла заказ. Проворно разложила ножи с вилками и пожелала приятного аппетита.
— Еще пива и счет, — корефан с достоинством извлек пухлый лопатник.
Афганца аж перло от самодовольства. Дикарь не выродился в нем, и он иногда чудил: зимой выколол официанту глаз вилочкой для фондю. Сплошные заботы, но в качестве боевого охранения Славе цены не было. А что он еще умел? Настоящие деньги экс-офицер Советской армии увидел только два года назад благодаря мне и до сих пор наслаждался собственной кредитоспособностью.
— доносился из бара пущенный во всю громкость и на бис хит «Сектора Газа»:
Я поперхнулся.
На повтор заказывали песню неспроста. Вывалившая из бара кодла молодых бандюков, среди которых мелькала тыква сигаретного стрелка, зашныряла в проходе, выискивая кого-то глазами. Оказалось, нас.
В кабину все не поместились. Двое юных гоблинов бесцеремонно брякнулись на скамьи рядом с нами, четверо других столпились у входа, по-бойцовски переминаясь с ноги на ногу и похрустывая костяшками пальцев.
Стрелку места не досталось, а может быть, просто не захотел присаживаться. Он встал у стола и мстительно осведомился:
— Что, мужик, будем лаять?
