– Ангелы господни, а также всемилостивые министры нашего дорогого правительства, спасите меня и помилуйте! – И Кевин осенил себя крестом – причем сделал это левой рукой, одновременно скрестив пальцы правой руки, чтобы отогнать зло. Пол Шафер рассмеялся. – Вообще-то, – не унимался Кевин, – смотрится очень неплохо. Вот только интересно, а почему ты не купил свой размер?
– Ох, Кев, хватит! Дай ему передохнуть! – вмешалась Ким Форд. – Костюм на самом деле отличный и очень тебе идет, Дэйв. А Кевину просто завидно.
– Ничуть, – возразил Кевин. – Я просто его слегка, чисто дружески поддразниваю. Кого же мне еще дружески поддразнивать, как не Дэйва?
– Да ладно, – сказал Дэйв. – Мне-то что. Пусть себе поддразнивает. Чисто дружески. – Но думал он совсем о другом: он вдруг вспомнил, какое лицо было у Кевина Лэйна прошлой весной, когда они снова оказались в одном из номеров отеля «Парк Плаза». И голос его, чересчур спокойный и ровный, готовый вот-вот сорваться, он тоже хорошо помнил, и как он глядел, как все они глядели на растерзанное безжизненное тело женщины, распростертое перед ними на полу.
«Я заставлю ответить того, кто в этом виновен, будь он хоть богом, хоть чертом! Жизни своей не пожалею!»
Если человек способен пообещать такое, думал Дэйв, нужно быть с ним терпимым, даже если этот человек порой – и, к сожалению, чересчур часто – действует тебе на нервы. Он был готов проявить эту терпимость, потому что именно Кевин сказал в тот вечер то, что уже не в первый раз полностью соответствовало и его, Дэйва, чувствам – той глухой ярости, что кипела у него в душе.
– Ну хорошо, – тихо сказала Ким Форд, и Дэйв понял, что она прочитала его мысли и не обратила ни малейшего внимания на его ничего не значащие слова. Если бы это была не Ким, такое наверняка встревожило бы его, но это была Ким – юное лицо, седые волосы, браслет с зеленым камнем на запястье и кольцо с красным камнем на пальце; именно этот камень тогда, ослепительно вспыхнув, помог им всем вернуться домой. – Может, мы все-таки войдем? – предложила она. – Нам есть о чем поговорить.
Пол Шафер, Пуйл Дважды Рожденный, уже, оказывается, вошел внутрь, не дожидаясь их, и они двинулись за ним следом.
Сколько же оттенков, думал Кевин, у человеческой беспомощности?! Он вспомнил, как год назад мучился, глядя на Пола Шафера, упорно продолжавшего закручивать собственную душу в тугую пружину, хотя после гибели Рэчел Кинкейд прошло уже немало времени. Да, тяжело это было. Но Пол сумел выбраться. И сумел так далеко уйти по какому-то не ведомому остальным пути за те три ночи, что провел на Древе Жизни во Фьонаваре, что его стало не догнать, не понять, причем в самых порой простых жизненных вопросах. Впрочем, душу свою он исцелил, и Кевин считал, что это великий дар Фьонавара, что-то вроде компенсации за то, что сотворил с Дженнифер этот ужасный Бог по имени Ракот Могрим, Расплетающий Основу. Хотя «компенсация» – слово, вряд ли подходящее; да и не было, не могло быть никакой «компенсации» ни в этом мире, ни в каком бы то ни было ином – только надежда на возмездие, тонкий язычок пламени, горевший в душе, совсем слабый, едва теплившийся, несмотря на то что тогда он поклялся непременно отомстить. Но кто они такие – любой из них – перед этим Богом? Даже Ким с ее ясновидением, даже Пол, даже Дэйв, который так сильно изменился, пожив у этих дальри с Равнины, да еще и отыскав Рог Овейна в Пендаранском лесу…
И как только он, Кевин Лэйн, осмелился давать клятву об отмщении? Пустые патетические слова! Особенно когда сидишь в ресторане у Маккензи, лакомясь филе морского языка и слушая перезвон посуды и привычную болтовню за ленчем здешних завсегдатаев, в основном юристов.
– Ну что? – спросил вдруг Пол таким тоном, что все вокруг как бы тут же переменилось, и в упор посмотрел на Ким. – Ты что-нибудь видела?
– Прекрати! – рассердилась она. – Прекрати меня подгонять! Если я что-нибудь увижу, то уж тебе первому сообщу. Или, может, лучше в письменной форме?
– Не сердись, Ким, – вмешался Кевин. – Ты пойми, мы-то все себя чувствуем уж совсем по-идиотски, не зная о них ровным счетом ничего. Ты наша единственная связь с Фьонаваром.
– Ну, сейчас-то я никакой связи как раз и не чувствую, в том-то и дело. Есть одно место, которое мне нужно увидеть, но своими снами управлять я не умею. Я знаю только, что это где-то здесь, в нашем мире, и ничего не могу: ни куда-нибудь пойти, ни что-нибудь сделать, пока не найду это место. Вы думаете, это приятно? Или, может, вы считаете, что я с вами играю?
– А ты не можешь отправить нас обратно? – спросил Дэйв и тут же почувствовал, как глупо это прозвучало.
– Я же не метро, черт возьми! – взорвалась Ким. – Я тогда сумела вытащить всех нас оттуда только потому, что могущество Бальрата каким-то образом вырвалось на свободу. Я не могу совершать Переход по команде.
– А значит, мы так тут пока что и останемся, – сказал Кевин.
– Может быть, за нами явится Лорен? – снова не выдержал Дэйв.
– Не явится, – покачал головой Пол.
– Почему?
– По-моему, Лорен сейчас намеренно умыл руки. Он все привел в движение, а решать главную задачу предоставил нам самим. И еще кое-кому.
Ким согласно кивала, точно подтверждая его слова.
– Он вложил свою нить в Станок, – прошептала она, – но ткать свой собственный Гобелен он не станет. – И они с Полом обменялись понимающими взглядами.
