Это был очень неожиданный удар. Опустевшее небо было по-прежнему голубым, безоблачным, и ветерок дул такой же теплый и ласковый, как прежде, и по довольно высоким уже травам ходили зеленые волны. Но рядом с ними лежал мертвый конь, и его внутренности, как живые, сами выползали наружу, и повсюду все еще чувствовался тошнотворный запах разложения, исходивший вовсе не от убитого коня.
– Но почему? – спросил Дэйв. – Почему она выбрала именно меня?
Потрясение и ужас в карих глаз Левона сменились неким мрачноватым сочувствием.
– Мне только одно в голову приходит, – сказал он. – Она ведь очень рисковала, падая вот так, камнем. Она, должно быть, что-то почуяла и решила, что здесь есть чем поживиться. Наверное, она охотилась за этим. – И он ткнул Дэйва рукой в бок.
Дэйв тоже машинально опустил руку и нащупал изогнутый Рог Овейна.
В его родном мире во время игры в баскетбол частенько бывало так, что команда противника выделяла кого-то одного, а чаще всего именно его, Дэйва Мартынюка, – как наиболее опасного игрока в своей команде. И тогда к нему начинали относиться «с повышенным вниманием»: устраивали двойной заслон и всякие другие мерзкие шуточки, а зачастую и правила игры нарушали. Когда он стал старше и играл уже очень хорошо, это стало повторяться все чаще, с очевидной и все возрастающей регулярностью.
Но никогда не срабатывало.
– Давайте похороним этого коня, – сказал Дэйв, помолчав, таким мрачным тоном, что это удивило даже обоих его друзей. – А потом, Левон, дай мне какое-нибудь седло и любого коня, и поедем скорее дальше! – Он вытащил свой боевой топор из-под обломков седла. Топор был весь в крови, и Дэйв старательно вытирал его до тех пор, пока лезвие снова не засверкало на солнце.
И они похоронили коня; и Дэйв получил другое седло и другую лошадь.
И они снова двинулись в путь.
Ивор был у Герейнта, когда на закате ему принесли эту весть.
Под конец дня он зашел проведать своего старого друга, да так и остался у его постели, потрясенный тем, что прочел на лице шамана. Он остро ощущал полную свою беспомощность. Безжизненное и неподвижное тело Герейнта было распростерто на лежанке, но рот то и дело беззвучно искажался в гримасе ужаса; ужас таился даже в его темных пустых глазницах, что свидетельствовало о том, какое страшное путешествие совершает его душа. Страдая от того, что ничем не может ему помочь, и опасаясь за его жизнь, Ивор сидел у изголовья Герейнта, словно его присутствие могло чем-то помочь старику. Душа его где-то заблудилась, догадывался Ивор и всем сердцем стремился позвать ее обратно.
Однако, бессильный сделать это, лишь молча наблюдал за измученным лицом Герейнта.
И тут на пороге возник Кектар.
– Левон скоро будет здесь! – радостно сообщил он. – Он прибывает вместе с герцогом Роденским и отрядом в пять сотен воинов. И еще кое-кто прибыл к нам, Авен!
Ивор обернулся и посмотрел на него внимательнее.
Лицо Кектара как-то странно дергалось.
– С севера двое… светлых альвов, Авен! И они… О, смотри, смотри! Смотри, Авен, на каких конях они скачут!
Кектар никогда прежде не видел альвов. Мало кто из дальри видел их, разве что Левон и Торк. Ах да, Левон ведь возвращается! Да еще и с пятью сотнями воинов, которых прислал Верховный король! Ивор точно очнулся наконец и с забившимся сердцем встал. Потом еще раз с беспокойством глянул на Герейнта и вышел из дома.
Левон вел свой отряд с юго-запада, так что, прищурившись, Ивор сумел все же разглядеть их в лучах яркого закатного солнца. А посреди центральной площади лагеря его спокойно ждали двое таких гостей, каких он увидеть совсем не ожидал: двое светлых альвов верхом на ратиенах.
Волосы альвов отливали серебром; оба были одинаково хрупкие, изящные, с длинными тонкими пальцами и широко поставленными глазами, то и дело менявшими цвет, – об этих чудесных глазах Ивор слышал и раньше. Но ничто из уже известного ему об альвах не смогло бы подготовить его к реальному их восприятию, к тому немыслимому впечатлению, которое произвела на него их ускользающая, переменчивая красота и грация, даже когда они стояли совершенно неподвижно.
Но более всего поразили Ивора их кони, ратиены. Дальри всю свою жизнь, с самого рождения, были связаны с лошадьми. И если бы у лошадей были боги, то они выглядели бы именно так, как ратиены Данилота. И вот теперь перед ним стояли даже целых два ратиена!
Они были золотистыми, как закатное солнце, золотистыми с ног до головы, но сама голова и хвост, а также ноги отливали серебром и были почти белые, как свет молодой луны. А в ярко-голубых глазах ратиенов явственно светился разум, и стоило Ивору увидеть этих дивных животных, как он полюбил их всей душой. И он знал, что каждый дальри испытывает те же чувства.
Волна чистейшей радости на мгновение захлестнула его. Однако вся радость разбилась вдребезги, как только альвы заговорили. Они спешили сюда, чтобы сообщить, что огромное войско Ракота с большой скоростью движется сюда через северную часть Равнины.
– Жители Келидона уже предупреждены, – сказала женщина-альв, – и теперь мы с Лайданом поскачем в Бреннин. Мы пытались связаться с Верховным королем с помощью магического жезла еще прошлой ночью, так что теперь он, должно быть, уже все знает и направляется в Данилот. Мы постараемся с
