разум, назвал себя Руаной из рода параико в Кат Мейголе и умолял о помощи. Они были живы, они еще не умерли, не стали призраками. Вот что она знала, и больше ничего.
Сейчас Ким покачала головой, глядя в тревожные глаза человека, называющего себя Дальриданом.
– Нет, – ответила она. – Я ничего точно не знаю, кроме одной вещи, о которой сказать тебе не могу, и еще одной, о которой я могу сказать.
Он ждал.
– Мне надо отдать долг.
– В Кат Мейголе? – В его голосе прозвучала настоящая боль. Она кивнула. – Свой личный долг? – спросил он, пытаясь осознать это.
Она задумалась над этим: подумала о Котле, который обнаружила с помощью Руаны, о его изображении, которое подсказало Лорену, откуда приходит зима. А теперь смертоносный дождь.
– Не только мой, – сказала она. Он вздохнул. Казалось, напряжение его несколько спало.
– Хорошо. Ты говоришь, как шаманы на Равнине. Я верю, что ты та, кем себя называешь. Если нам суждено умереть через несколько дней или несколько часов, то мне бы хотелось умереть, помогая Свету, а не наоборот. Я знаю, что у тебя есть проводник, но я уже десять лет живу в горах и побывал у границы тех мест, куда ты идешь. Ты позволишь изгнаннику сопровождать тебя на этом последнем отрезке твоего пути?
Больше всего ее тронула неуверенность, прозвучавшая в его голосе. А ведь он только что спас их, рискуя собственной жизнью.
– Ты знаешь, во что ввязываешься? Ты… – Она замолчала, осознав иронию. Никто из них не знал, во что ввязывается, но его предложение было сделано добровольно и благородно. В кои-то веки ей не пришлось призывать на помощь, ее не принуждала та сила, которую она носила в себе. Ким замигала, чтобы сдержать слезы.
– Почту за честь, – сказала она. – Мы оба почтем за честь. – И услышала, как Брок что-то одобрительно пробормотал.
Чья-то тень упала на камни перед ней. Все трое подняли головы.
Перед ними стоял бледный Фибур. Но голос его звучал по-мужски сдержанно.
– На играх Тад Сироне в Тег Вейрине до того, как отец меня изгнал, я… я занял третье место в стрельбе из лука. Могли бы вы мне позволить… – Он замолчал. Косточки пальцев, сжимавших лук, стали такими же белыми, как и его лицо.
У Ким комок встал в горле, и она не могла говорить. На этот раз за нее ответил Брок.
– Да, – мягко произнес он. – Если ты хочешь пойти с нами, мы будем тебе благодарны. Лучник не бывает лишним.
Вот так в конце концов их оказалось четверо.
К наступлению сумерек того дня, далеко на западе, Дженнифер Лоуэлл, она же Джиневра, прибыла в Анор Лайзен.
В сопровождении одного лишь светлого альва Бренделя она накануне утром отправилась на небольшой лодке из Тарлиндела вскоре после того, как «Придуин» пропала из виду в необъятной чаше моря. Она попрощалась с Айлероном, Верховным королем, с Шаррой, принцессой Катала, и Джаэлль, Верховной жрицей. И отправилась в путь вместе со светлым альвом, чтобы приплыть к Башне, построенной так много лет назад для Лайзен Лесной. Чтобы по прибытии туда взойти по винтовой каменной лестнице в ту комнату наверху с широким, выходящим на море балконом и, как и Лайзен, ходить по этому балкону, смотреть в море и ждать, когда вернется домой ее сердце.
Брендель легко управлял лодкой на спокойном море в тот первый вечер и, проплывая мимо острова Эйвен, где обитают орлы, одновременно восхищался и грустил, любуясь бесстрастной красотой своей спутницы. Она была так же прекрасна, как альвы, у нее были такие же длинные и тонкие пальцы, а проснувшиеся в ней воспоминания уходили так же глубоко в прошлое, и он это знал. Если бы она не была такой высокой, а глаза ее не оставались все время зелеными, она могла бы быть женщиной из его народа.
От этой мысли он погрузился в странные размышления под плеск волн и поскрипывание единственного паруса. Он не построил и не нашел эту лодку, как сделает в конце концов, когда придет его время, но она была изящным судном, сделанным с гордостью, и очень походила на ту, которая ему понадобится. И поэтому легко было вообразить, что они только что отплыли не из Тарлиндела, а из самого Данилота. Чтобы плыть на запад и дальше запада, к той земле, которую Ткач сотворил для одних лишь Детей Света.
Странные это были мысли, рожденные солнцем и морем. Он не был готов к этому последнему путешествию. Ведь он дал клятву мщения, которая связала его с этой женщиной в лодке, с Фьонаваром и с войной против Могрима. Он еще не услышал свою песнь.
Брендель не знал – и никто не знал – горькой правды. «Придуин» еще только поднял паруса. Еще две ночи и один рассвет отделяли его от того места, где в глубинах не сияли морские звезды Лиранана, погасшие еще со времен Баэль Рангат.
От Пожирателя Душ.
Когда стемнело, Брендель направил их суденышко к песчаному берегу западнее Эйвена и Ллихлинских болот и теплым вечером, когда появились первые звезды, причалил к берегу. Они разбили лагерь и поужинали припасами, которыми их снабдил Верховный король. Позднее Брендель разложил одеяла, и они легли близко друг к другу между водой и лесом.
Брендель не стал разводить костер, из осторожности он не хотел жечь даже сухой хворост деревьев Пендаранского леса. Все равно им и не нужен был костер. Стояла чудная ночь, ночь лета, подаренного Кевином Лэйном. Брендель и Джен поговорили о нем. По мере наступления ночи звезды разгорались
