По мере того как вечерние тени становились длиннее, в пении светлых альвов начинали проскальзывать тонкие нити какой-то давней печали. У горевших факелов сновали мириады огненных мух, похожих на чьи-то горящие глаза; мухи эти назывались здесь «лиена», как сказал Брендель. Дженнифер с удовольствием пила вино, которое он наливал ей, и безвольно плыла по волнам этой дивной, мелодичной и печальной музыки.
А посланник, Тандем Кестрельский, тем временем спустившись с вершины холма, находившегося на западной опушке леса, погнал коня легкой рысью прямо к городским стенам, что высились примерно в лиге отсюда.
Но не проехал и половины пути, как был убит.
Не проронив ни единого звука, он рухнул из седла на землю, когда четыре дротика одновременно вонзились ему в горло и в спину. Через несколько минут из ложбинки у тропы вылезли цверги и стали молча, не мигая, смотреть на умирающего альва. Потом из-за их спин вышли волки и, неслышно ступая мягкими лапами, приблизились к лежавшему на земле всаднику. Когда же стало окончательно ясно, что альв мертв, цверги тоже двинулись вперед и окружили его плотным кольцом. Даже после смерти над ним все равно продолжал светиться некий нимб. Но вскоре с распростертым на земле телом было покончено. А когда чавканье и жуткие звуки разрываемой на куски плоти стихли и лишь безмолвные звезды смотрели на землю с небес, от Тандема Кестрельского из народа светлых альвов не осталось даже следа.
Ибо именно светлых альвов особенно ненавидели силы Тьмы, ведь даже в самом их названии было слово «свет».
А в эти мгновения далеко на северо-востоке одинокий всадник вдруг приостановил своего коня и несколько секунд сидел совершенно неподвижно. Потом, проклиная все на свете и чувствуя, как безотчетный страх бьется у него в сердце, словно попавшая в сети рыба, Лорин Серебряный Плащ развернул коня и в полном отчаянии погнал его к дому.
А в Парас-Дервале король не пришел на пир. Не пришел туда также и ни один из его четырех гостей, что вызвало более чем оживленные пересуды. Айлиль все это время оставался в своих покоях, играя в та'баэль с канцлером Горласом. Он выигрывал легко, что было вполне привычно, и без особого удовольствия, что тоже было вполне привычно. Они играли допоздна, и Тарн, королевский паж, уже крепко спал, когда игра их была внезапно прервана.
Когда они вошли в распахнутые двери «Черного кабана», то Кевину показалось, что перед ними настоящая стена из шума и трубочного дыма, о которую вполне можно разбить себе лоб.
Но один голос нечеловеческой силы все же умудрился перекрыть этот невообразимый шум.
— Дьярмуд! — проревел Тегид, с трудом поднимаясь на ноги. Кевин поморщился — от рева толстяка чуть не лопались барабанные перепонки. — Клянусь Луной и Дубом! Это же мой дорогой принц собственной персоной! — Тегид прямо-таки взвыл от восторга дурным голосом, в результате чего гвалт вокруг постепенно обрел форму приветственных возгласов.
Дьярмуд в светло-коричневых узких штанах и синем дублете стоял, хитро ухмыляясь, в дверном проеме и ожидал, пока его спутники захватят плацдарм в прокуренном зале таверны. Тегид, качаясь и спотыкаясь, пробрался сквозь толпу и остановился перед своим господином.
А потом вдруг выплеснул содержимое огромной пивной кружки, которую сжимал в руке, прямо в лицо Дьярмуду.
— Чертов поганец! — вскричал он. — Да я тебе сердце из груди вырву! А печень твою в Гуин Истрат отошлю! Как же ты ПОСМЕЛ ускользнуть потихоньку от меня? Как ты посмел оставить своего Тегида в обществе слабых женщин и мяукающих младенцев?
Кевин, стоявший рядом с принцем, не выдержал и фыркнул, представив себе, как огромный и толстый Тегид, цепляясь руками и ногами за веревку, ползет над бешеной Саэрен, но тут Дьярмуд, мокрый с ног до головы, шагнул к ближайшему столику, схватил стоявшую там высокую серебряную кружку с крышкой и запустил ею в Тегида.
Кто-то пронзительно вскрикнул, ибо принц и сам бросился на толстяка — кстати, кружка угодила Тегиду в плечо — и, пригнув голову, сильно боднул его в массивную грудь.
Тегид позеленел и отлетел назад. Впрочем, он быстро пришел в себя и, ухватившись за ближайший стол, одним мощным рывком оторвал столешницу, стряхивая на пол кружки и кувшины, поднял ее над головой и стал вращать. Сидевшие за столом так и прыснули в разные стороны, подгоняемые взрывами исторгаемых могучей глоткой Тегида проклятий. Раскрутив столешницу как следует, Тегид метнул ее, и этот смертельно опасный снаряд вполне способен был запросто лишить короля наследника, если б попал в цель.
Однако Дьярмуд успел присесть. Кевин тоже последовал его примеру, хотя и не столь ловко. Растянувшись на полу, он увидел, как столешница просвистела прямо над ними и врезалась в плечо какому-то человеку в красном дублете, отчего тот отлетел в сторону и сам врезался в стоявшего рядом с ним господина. Люди падали один за другим, точно костяшки домино. Шум достиг неописуемого уровня. В таверне творилось нечто невообразимое.
Кто-то решил плеснуть горячим супом из своей миски на плешивую башку того типа в красном дублете. Кто-то счел это более чем достаточным предлогом, чтобы треснуть повара, разливавшего суп, перевернутой скамьей по спине. Хозяин таверны на всякий случай принялся быстро убирать выставленные на полках бутылки и кувшины. Подавальщица, подхватив юбки, нырнула под стол, и Кевин заметил, что Карде не замедлил к ней
